Уже и секира при корне дерев лежит

Иоанн приходившим креститься от него говорил: порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь.

В навечерие Богоявления (Крещенский сочельник) читается Евангелие от Луки Лк., 9 зач., III, 1-18. Комментирует профессор Михаил Богословский.

Иоанн обличает надменность фарисеев, их уверенность в своей праведности и внушает им, что их надежда на происхождение от Авраама не принесет им пользы, если они не сотворят плодов, достойных покаяния, ибо «дерево», не приносящее доброго плода, «срубают и бросают в огонь», как ни на что не годное.

В приведенных стихах Матфея и Луки заключается сущность всех наставлений, какие Иоанн имел обыкновение делать На это ясно указывает выражение Луки (7 cт.): глаголаше – ελεγεν, т. е. он имел обыкновение говорить приходившим к нему креститься.

У евангелиста Матфея Иоанн обращается с наставлениями к фарисеям и саддукеям, а у Луки в тех же самых выражениях он обращается вообще к народу. Но это не мешает видеть и у Луки в первых стихах его (7–9) обращение преимущественно к представителям иудейского народа. Различие это объясняется просто обобщением мысли, желанием евангелиста Луки указать вообще для всех глубокую, религиозно-нравственную важность наставлений Крестителя. Впрочем, св. Матфей, несомненно, отличается здесь большею точностью, чем Лука. С грозною речью, несомненно, Предтеча обратился не ко всему народу, а только к фарисеям и саддукеям.

Фарисеи и саддукеи – это две партии, которые стояли тогда во главе иудейского народа. Партия фарисеев, как показывает самое имя, происходит от פרש отделять, обособлять, и отличалась от простого народа и учением и жизнью (срав. Лк. 18:11). Начало ее восходит к первым временам после плена вавилонского, но значение она приобрела лишь со времени Маккавеев. Фарисеи были не только строгими ревнителями ветхозаветного закона, но и наряду со свящ. Писанием принимали предание старцев, которое они ложно возводили ко временам Моисея. Исполняя с пунктуальною точностью это предание, вернее учение книжников, они с течением времени все более и более стали заботиться о внешней праведности и тщетной славе благочестивой жизни, так что, будучи духовными вождями народа, они своею мелочною, внешнею обрядностью совершенно подорвали в нем благочестие и истинное богопочтение (Мф. 15:2–14).

Другая партия – саддукеев получила свое имя от Садока – главы первосвященнического рода (2 стол. до Рожд. Христ.); Св. Епифаний (прот. ерес. 1. 1,14 производит название саддукеев от цадик – праведность: επονομαξεσιν εαντες Σαδδεκαιες δηϑεν απο δικαιοσύνης της επιχλησεως ορμωμενης. Σεδεκ γαρ ερμηνεύεται δικαιοσύνη, ην δε και Σαδεκ τις τενομα κατa το παλαιόν των ιερεων. они были приверженцами этой первосвященнической фамилии и большею частью занимали высшие духовные должности. Первосвященники Анна и Каиафа были саддукеи (Деян. 5:17). К закону Моисееву саддуккеи хотя и питали уважение, но религию подчиняли мирским интересам, находились в союзе с языческими властями и как противники фарисеев не только отвергали предание старцев, которое книжники основывали на законе, но в споре со своими противниками позволяли себе отрицать бытие ангелов (Деян. 23:8), воскресение мертвых (Мф. 22:23. Mк. 12:18), а также и бессмертие души. Иос. Флав. Война иуд. II, VIII, 14. Древн. ХІII, 5 и 9.

Обе эти партии, то есть фарисеи и саддукеи, по своему образу мыслей и по своим сердечным чувствам далеко стояли от царства Божия. Тем не менее, и они желали, по-видимому, выразить свое уважение к Иоанну и шли вместе с народом принять от него крещение. Но это именно только по-видимому. Фарисеи делали это из боязни, чтобы своим равнодушием к праведнику не возбудить в народе подозрения относительно своей святости и не лишиться нравственного влияния на него. Саддукеи – потому, чтобы не оказаться в опасном положении отставших от большинства, и, будучи вообще нелюбимы народом, хотели этим поступком показать свою общность с ним. При своем поверхностном взгляде на покаяние во грехах и те и другие думали, конечно, что принять крещение от Иоанна не составит никакого труда. Приход фарисеев и саддукеев к Иоанну для крещения ие стоит в противоречии с изречением Спасителя: фарисее и законницы совет Божий отвергоша о себе, не крещшеся от него (Лк. 7:30), потому что здесь ие говорится, чтобы они после грозного обличения Иоанна действительно крестились. Но в этом они жестоко обманулись. Иоанн, видя крайнюю степень их ожесточения, прямо обращается к ним с обличением: порождения ехидновы, кто сказа вам бежати от будущего гнева. Называя фарисеев и саддукеев порождением ехидн, то есть змеиным отродием, Иоанн прямо выставляет на вид их злобу и коварство. Впоследствии также обращался с ними и Сам Иисус Христос: порождения ехидны! как вы можете говорить доброе, будучи злы (Мф. 12:34). Напрасно, как бы так говорит он им, напрасно вы гордитесь происхождением от Авраама, вы недостойны называться его потомками; вы уподобляетесь ехиднам, которые по внешнему виду красивы, а внутри носят губительный яд. Вопросом: «кто внушил вам бежать от будущего гнева», Иоанн дает им ясно понять, что никто не может сказать им, чтобы они избегли гнева Божия, если не переменят своей жизни, если не очистят своей души покаянием.

Указав на необходимость совершенного нравственного обновления, Иоанн далее начинает обличать основание ложной самоуверенности фарисеев и саддукеев, именно, что они в качестве потомков Авраама непременно примут участие в царстве Мессии. Эту гордую мысль Иоанн называет мечтой и совершенно разрушает ее, говоря: и не начинайте глаголати в себе: отца имами Авраама. Глаголю бо вам, яко может Бог от камения сего воздвитути чада Аврааму. Напрасно вы утешаете себя мыслью, что вы потомки отца верующих Авраама и наследники того благословения, которое он получил от Бога для своего потомства (Быт. 17:1–16). Это естественное происхождение вовсе не освобождает вас от необходимости нравственных подвигов. Чтобы быть истинными наследниками обетований, данных Аврааму, необходима духовная, нравственная связь с ним, необходимо иметь тот дух веры и праведности, каким исполнен был Авраам (Рим. 9:8). He имея этого духа веры и праведности Авраама, вы теряете право считаться потомками его, а вместе с тем и право на наследие обетований, данных Аврааму. Напротив, не происходящие от Авраама, могут, по благодати Божией, соделаться истинными чадами Авраама, и потому наследниками данных ему обетований. Глаголю бо вам, яко может Бог от камения сего воздвигнути чада Аврааму. Говоря эти слова, Иоанн, может быть, указывал на камни, лежавшие вокруг в бесчисленном множестве и давшие ему случай к такому образу выражения своей мысли. Настоящий смысл их такой: я вам говорю, что Бог может воздвигнуть детей Аврааму и не из иудеев, а из язычников, которые будут подражать Аврааму в добродетелях, хотя это вам кажется невозможным. Так и было впоследствии. Когда иудеи отвергли проповедь евангельскую, апостолы обратились к язычникам с проповедью и они – язычники, по вере во Христа, сделались наследниками обетований, данных Аврааму.

Так Иоанн разрушил основание ложной самоуверенности фарисеев и саддукеев. Но мало того. Он тотчас же указал им на близость страшного суда Божия: уже бо и секира при корени древа лежит: всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и во огнь вметаемо. Словами: вот уже и секира при корени лежит, Иоанн внушает гордым представителям иудейства, потерявшим всякий страх пред Богом, что погибель их так близка, как погибель дерева, при корне которого лежит топор. Нужен только удар, чтобы оно пало. В прежнее время суд Божий поражал только отдельные колена дома израилева; только ветви отсекал; но дерево – духовное иудейское общество — Бог щадил; теперь и его более не будет; отсеченное от корня дерево – вся иудейская церковь — падет. Образ был довольно ясен; печальные последствия оправдали эти слова.

К бесплодным деревам принадлежит всякое дерево, и такое, какое пускает только зеленые листья, но не дает плодов, и такое, какое приносит плоды горькие и ядовитые. Первые означают веру без добрых дел, последние – лжеучение. Как первые, так и последние падают под секирою, как дерева бесплодные.

Приговор Иоанна над нераскаянными грешниками раздался в ушах слушателей подобно оглушительному грому.

И вот в страхе пред судом Божиим ближе подступают к Крестителю люди простые, некнижные, чтобы получить от него более точные наставления. Это обращение к Иоанну простых людей и его наставления им передает один евангелист Лука (3:10–14).

И вопрошаху его, говорит он, народи, глаголюще: что убо сотворим? (3:10). На этот вопрос, исходивший, очевидно, прямо из сердца, проникнутого желанием переменить образ жизни, Иоанн дает такой ответ, который не требовал чего-либо особенного, но только добровольного исполнения заповеди о любви к ближним (Лев. 19:18; Срав. Мф. 22:39 и сл.): отвещав же глагола им: имеяй две ризе, да подаст неимущему: и имеяй брашна, такожде да творит (Лк. 3:11). Немногое, очень немногое, как бы так говорит он, требуется от вас для участия в царстве Мессии: если кто имеет две одежды, – отдай одну неимущему, и если кто имеет лишний кусок хлеба, – подай голодному. Одним словом, пользуясь довольством, не забывай нуждающегося брата и делись с ним, чем можешь. В этих немногих словах, взятых прямо из жизни, Предтеча так просто и так наглядно объясняет народу великую христианскую добродетель любви, одухотворяющей жизнь человека и побуждающей его отзываться теплым деятельным сочувствием ко всякому чужому бедствию. Совет Иоанна прямо уничтожал то непримиримое разделение, какое существовало у иудея между его служением Богу и собственною жизнью. Доселе иудей думал угождать Богу только мелочным, формальным исполнением мертвых правил, не принося Богу в жертву своего сердца, которое оставалось у него на долю естественных склонностей и делало всю его внутреннюю жизнь служением греху. Иоанн призывает его посвятить себя всем своим существом Богу и служить Ему самою жизнью своею, одухотворенною единым живым началом любви. Простой совет Иоанна о деятельной любви к ближнему был вполне понятен для народа; только некоторые из слушателей затруднялись совместить милосердие к ближнему с обязанностями своего звания.

Таковы были мытари и воины. Мытари составляли класс сборщиков податей и в большом числе появились в иудее с тех пор, как она перешла под римское владычество. При сборе податей с подчиненных наций у римлян тогда господствовала система откупа. Обыкновенно, римское правительство поручало сбор податей какому-либо знатному римлянину с условием, чтобы он представил в государственную казну известную сумму. Этот главный откупщик в свою очередь не сам производил сбор, а сдавал его на откуп какому-нибудь одному влиятельному лицу с обязательством – представить ему сумму, большую той, какую он должен внести в государственную казну. Этот последний в свою очередь также с прибылью для себя сдавал сбор дани другим, более мелким откупщикам. Последовательный ряд этих откупщиков замыкался в Иудее мытарями. Понятно, с какими большими требованиями должны были являться мытари пред народом; помимо собственных интересов, ради которых они принимали откуп, и которые, при этой системе, не были ограждены пределами, им приходилось покрывать корыстную прибыль всех предшествовавших откупщиков. При такой обязанности им часто, вместо дел милосердия, приходилось оказывать ближним одно только зло, – часто нужно было, при виде бедности и страдания, заглушать в своем сердце сочувствие и отнимать у бедняка последнее. Это отношение к ближнему, вытекающее из обязанностей службы, и вызвало в мытарях недоумение, когда они услышали совет Предтечи от всей души любить всякого. Что нам делать (Лк. 3:12)? спрашивали они Иоанна. He нужно ли, думали они, оставить своего звания? Предтеча объясняет им, что обязанность милосердия к ближним не противоречит их обязанностям общественным и вместе с тем указывает тот путь, каким они могут добродетельно и честно выполнять свое служение.

Мессия, как бы так говорит он, требует от своих избранников не перемены места, а перемены сердца; Ему нужны люди с обновленными чувствами и с чистым расположением исполняющие свои обязанности, и нам, чтобы остаться Его избранниками, необходимо внести в свою деятельность чистую, бескорыстную душу и, помышляя о Боге, по совести исполнять свой долг. Ничтоже более от повеленного вам творите (3:13), т. е. не требуйте более того, что повелено вам, не берите лишнего, возлюбите ближнего так, чтобы ради его блага забыть свои нечистые, корыстные интересы и оставить всякие вымогательства, хотя бы они и без сурового насилия возможны были иногда для вас, оказывайте ближнему от искреннего сердца милосердие, сколько это зависит от сил ваших и не противоречит честному исполнению вашего долга. Это будет первым и лучшим плодом вашего покаяния. – Подобное же недоразумение испытывал и другой класс людей – воины. Это сословие было очень многочисленно в Иудее со времени завоевания ее римлянами. В видах удержания покоренных стран под своею властью, римское правительство обыкновенно содержало при своих наместниках постоянные войска. В Палестине сами наместники нередко из политических расчетов увеличивали военную силу, как например, поступал во времена Предтечи Ирод Антипа, одною из причин последующей ссылки которого в Галлию Кай Калигула поставил именно незаконное увеличение войска. Иос. Флав. Иуд. древн. кн. XVIII, гл. 7.

При своей многочисленности и невозможности собственным трудом доставать необходимое продовольствие, войска естественно требовали для своего содержания больших налогов, которые всею тяжестью ложились на народ. Во время войн они не только по праву силы пользовались достоянием ближнего, но посягали даже на его жизнь. Да и вообще праздная жизнь, неизбежно соединенная с различными удовольствиями, требовала от воинов больших издержек и нередко ставила их в необходимость нечистыми путями доставать себе денег, как например, чрез доносы и клеветы, которые в то грубое время составляли обычное явление. Хорошо представляя свою жизнь, воины пришли в недоумение, при слове Предтечи о милосердии, и подобно мытарям, просили у Иоанна разъяснения. Вопрошаху же его и воини, глаголюще: и мы что сотворим? (3:14). Иоанн и им объясняет, что нужно различать обязанность от злоупотребления ею, что и их служение, выполняемое с чистым, святым настроением души, не препятствует быть милосердым к ближнему. И рече к ним: никого же обидите, ни оклеветайте: и довольни будите оброки вашими (3:14). He трудно и вам оказывать милосердие к ближнему, оставаясь в своем звании: не будьте бесчеловечны; не употребляйте во зло своей силы там, где долг не велит вам вредить другому, и не только руками, но и языком никого не обижайте. Будьте довольны своим жалованьем. Так просто и так наглядно передавал Иоанн всякому, сообразно с его состоянием и званием, великую заповедь, составляющую сущность всего закона и пророков: люби ближнего, как самого себя (Mк. 12:31; Лк. 10:27). С этими наставлениями Иоанна находилось в полном согласии его крещение покаяния, которое служило знаком или свидетельством полной перемены в жизни человека.

Глас вопиющего в пустыне

Властное, запечатленное вышечеловеческим достоинством слово Предтечи, его новое, отвечающее на самые святые запросы души учение, в соединении с внешним его необычайным видом и самою безъискуственною простотою проповеди, производили до такой степени сильное впечатление на народ, что многие недоумевали и размышляли в своем сердце, не это ли и есть Мессия, обещанный Израилю? Это настроение умов, до времени таящееся еще в душах слушателей, при сильнейшем поводе, легко могло вспыхнуть общим открытым увлечением народных масс, перейти границы и привести к вредным для Иоанна и цели его служения последствиям. Строго верный своему призванию, не желая не принадлежащей себе славы, Иоанн предупреждает возможность такого крайнего увлечения и разъясняет недоумевающим людям в кратких, но сильных выражениях истинный смысл своего служения и свое отношение к Мессии. Это составляет предмет заключения евангельского повествования об Иоанне Предтече, согласно передаваемой всеми тремя евангелистами.

Иллюстрации Дж. Тиссо

Find more like this: АНАЛИТИКА