Человек, который был счастлив

В этом году мы отмечаем столетие со дня рождения протопресвитера Александра Шмемана — классика православного богословия XX века. 

Александр Шмеман — совершенно удивительный автор: ясный, чистый стиль; здравый смысл, какая-то светлая разумность при глубине богословских созерцаний и теплоте веры; высокий уровень, но притом читать тексты Шмемана можно и без особого богословского и исторического образования.

Отец Александр — как богослов, как пастырь — был в лучшем смысле этого слова консерватором: он был «просто» православным христианином, без «модернизма». Он просто любил и углублялся в церковность, в богослужение — такие, какие они есть; из них самих извлекал их смысл, не привнося ничего постороннего. Тем паче ценно, что он умел рассказать об это смысле современным людям, не впадая ни в обскурантизм, ни в модернизм; он умел показать вечную актуальность Православия, его всегдашнюю «современность». И именно с этой позиции он мог позволить себе и критику тех или иных сторон церковной жизни.

Он любил и знал Православие, и именно потому не романтизировал его, но и не впадал в критиканство. С Православием как таковым все «хорошо», в нем «все уже есть» — и вот из этого «все уже есть» и надо критиковать современную церковную жизнь. И вот что тут необходимо схватить: всякая настоящая подлинная критика негативных сторон жизни Церкви может вестись изнутри подлинной стихии церковности, а именно — что так чудесно показал отец Александр — изнутри радости, изнутри торжествующего сознания Христовой победы над смертью и грехом, из радости веры в Воскресение Христово, из радостной надежды о воскресении мертвых и жизни будущего века — радости о той реальности, которая уже здесь-и-сейчас дана в богослужении Церкви.

Прот. Алексей Уминский, прот. Георгий Митрофанов и игумен Петр Мещеринов — о жизни и творчестве протопресвитера Александра Шмемана 

С мудрыми людьми ни к чему спорить, их высказывания актуальны вне времени

Александр Шмеман о глупости, морали, добре, любви и занятости…

О морали

Есть тип морального «чистюли», бегающего исповедоваться потому, что ему невыносимо всякое «пятнышко», как невыносимо оно для всякого разодевшегося франта. Но это не раскаяние, это ближе к чувству «порядочности». Однако про святого не скажешь: «Он был глубоко порядочным человеком». Святой жаждет не порядочности, не чистоты и не «безгрешности», а единства с Богом. И думает он не о себе, и живет не интересом к себе (интроспекция «чистюли»), а Богом…

О занятости

Вчера ночью, туша электрическую лампу и будучи очень близко от нее, был на секунду как бы ослеплен ею, так что в наступившей тьме ничего не видел — а на деле свет шел из соседних комнат…  Подумал: так вот и человек. Он видел Бога, видел Его свет, и именно потому так черна для него тьма, наступившая после разрыва с Богом. И в этой тьме он ощупью ищет, учится понимать, разгадывать непонятный свет, все еще видимый, ощутимый… Это и есть «наука», «культура», «философия». Усилия впотьмах.

О добре и добродетели

Добрый человек. Добродетельный человек. Между ними — огромная разница. Добрый человек тем и добр, что он «принимает» людей какими они есть, «покрывает» своей добротой. Доброта — прекрасна, самое прекрасное на земле. Добродетельные люди — активисты, одержимые стремлением навязывать людям принципы и «добро» и так легко осуждающие, громящие, ненавидящие. Тургенев, Чехов — добрые люди, Толстой — добродетельный человек. В мире — много добродетели и так мало добра.

О любви

Любить Божьей любовью. И себя, и других… Как нужно было бы — в наш век почти полного непонимания любви — поглубже вникнуть в радикальную «особенность» Божьей любви. Мне иногда кажется, что ее первая особенность — это жестокость. Это значит — отсутствие в ней той «сентиментальности», с которой уже давно отождествил ее (и потому — само христианство) «мир сей». В любви Божьей нет обещания «земного счастья», нет и заботы о нем. Или, лучше сказать, оно целиком подчинено обещанию и заботе о Царстве Божьем, то есть о том абсолютном счастье, для которого создал, к которому призвал человека Бог. Отсюда первый, основной конфликт между любовью Божьей и падшей любовью человеческой. Отсечь руку, вырвать глаз, оставить жену и детей, идти узким путем и т.д. — все это так очевидно несовместимо с «житейским счастьем». Именно от всего этого в ужасе отшатнулся «мир сей», этого не захотел, это возненавидел…

О глупости

Ум может «поглупеть». Глупость поумнеть не может. Ей нужен ум, но от ума она берет только его «механизм», его «хитрость», уменье (ведь даже застрелить человека нельзя без уменья). Этой роли, собственно, и подчинился современный ум, в этом его поглупение и падение. Он принял от глупости, что роль его только в как и никогда не в что, убедил себя сам в этом и стал с восторгом служить глупости. Стал ее «умом», ее «мотором», ее «успехом». Ум снабжает всякую глупость alibi, ибо он всегда готов, всегда умеет одеть ее в умное обличие. Он даже умеет (ибо в том-то и дело, что он все умеет) подлинное умное представить «глупым».

Источник

Find more like this: АНАЛИТИКА