Тайну одного из последних портретов кисти Валентина Серова удалось раскрыть доктору философских наук Семёну Экштуту.
Этот портрет сразу привлек мое внимание — справа от входа в главный зал выставки «Валентин Серов. К 150-летию со дня рождения», которая триумфально проходит в Москве. «Портрет военного» из частного собрания датирован 1911 годом. На нем — полковник, о чем говорят золотые погоны с двумя просветами и без звездочек (не путать с полковничьим погоном наших дней). И однозначно — боевой офицер: орден Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, изображенный художником с блистательным мастерством, можно было заслужить лишь за ратный подвиг на поле боя. Живописец знал это, потому и выписал на холсте знак отличия столь тщательно. Вглядитесь внимательно в лицо этого человека, — обращается к зрителю художник. — Именно благодаря таким офицерам полководцы и военачальники заслуживают место на скрижалях Истории.
Но зацепило меня другое. Почему полковник изображен в солдатской полевой гимнастерке?!1 Ответить на этот вопрос — значит узнать имя неизвестного офицера.
Так началось мое расследование.
Почему полковник одет не по уставу?
Дело в том, что в 1911 году офицеры Русской императорской армии ни в строю, ни вне строя гимнастерку не носили. Она им не полагалась! Однако Серов, который никогда особенно не церемонился с портретируемыми, сознательно решил запечатлеть полковника именно так. А значит, уговорил свою модель пойти на явное нарушение уставной формы одежды. И уже кисть мастера превратила заурядную гимнастическую рубаху цвета хаки в яркий художественный символ. Ведь эстетика символизма предполагала использование намеков, таинственности, недосказанности.
За консультацией я обратился к известным специалистам по русскому военному костюму Сергею Алексеевичу Попову и Андрею Анатольевичу Смирнову. И вот что выяснил. Белая гимнастическая рубаха использовалась в летней форме нижних чинов с конца 1850-х — начала 1860-х годов, а во время Русско-японской войны ее, равно как и белые офицерские кители, военнослужащие стали явочным порядком окрашивать в защитный цвет для маскировки. О том, как это происходило, колоритно поведал в своих мемуарах граф Алексей Алексеевич Игнатьев.
«Когда к отходящему на юг поезду я явился в белом кителе и в белой фуражке, с шашкой на серебряной портупее, с револьвером и биноклем через плечо, мне казалось, что у меня вполне боевой вид. Но некий уже побывавший на фронте полковник сразу расхолодил меня и остальных офицеров, которые тоже были в белом.
— Не забывайте снимать фуражки, когда придется высовывать голову из окопа, — советовал полковник. — Лучшей мишени, чем белая фуражка, не сыскать. А японцы — отменные стрелки!
Он объяснил нам далее, что белое обмундирование и, особенно, белые фуражки служат одной из немаловажных причин наших потерь в людском составе.
На первом же ночлеге Павлюк (унтер-офицер, вестовой Игнатьева. — Авт.) категорически потребовал у меня фуражку и китель и сдал их в покраску какому-то китайцу.
— Никто в белом не воюет! — авторитетно заявил он.
Впрочем, все перекрасились. Но как! Проснувшись утром, я увидел вместо русской пехоты толпу в каких-то желто-зеленых, голубоватых и зеленоватых тряпках. Не лучший вид имело и большинство офицеров. В результате кустарной, спешной и неумелой покраски обмундирования все наше воинство сразу приобрело жалкий вид. Мне вспомнилось, что английские и американские военные атташе носили форму хаки, у японцев тоже хаки. Значит, секрет защитного цвета уже был известен. Почему же его не использовало русское военное министерство, посылая сотни тысяч солдат на фронт?»2
Именно в такой, отнюдь не фабрично окрашенной солдатской гимнастерке, и изображен серовский полковник. Но почему офицер в нарушение всех уставов решился позировать в ней знаменитому портретисту?!
В Туркестане и солдаты, и офицеры носили белые гимнастерки. В. В. Верещагин. «У крепостной стены. Пусть войдут»
Служил ли полковник в Туркестане?
В 1907 году походная хлопчатобумажная гимнастерка зеленовато-серого цвета была введена официально лишь для нижних чинов. В 1911-1912 годах в армию пришла суконная защитная рубаха для походной формы, которую носили в холодное время вместо мундира. А 9 сентября 1914 года, спустя месяц после начала Первой мировой войны, был издан приказ N 589, разрешавший «всем офицерам, врачам и военным чиновникам ношение походных рубах образца 1912 года».
Но — внимание! — было два исключения. Офицеры, служившие в Туркестанском военном округе, носили гимнастерки. «В приказе по военному ведомству N 149 от 26 апреля 1869 года для всех чинов войск Туркестанского военного округа вводились белые гимнастические рубахи в качестве одного из постоянных предметов летней походной формы одежды. На рубахи пристегивались плечевые мундирные погоны образца 1868 года. Несмотря на то что приказ действовал только в пределах ТуркВО, они постепенно стали распространяться и в других местах»[3]. Во время Русско-японской войны многие офицеры перекрашивали и носили не кителя, а солдатские гимнастерки. Как раз так поступил полковник Леонид Вильгельмович Леш, будущий генерал от инфантерии. И именно таким он запомнился уже упоминавшемуся графу Игнатьеву. «Вся внешность Леши дышала здоровьем и спокойствием. Загорелый, потный, он шел мне навстречу в распахнутой косоворотке желто-зеленого цвета. От солдат отличали его только золотые погоны с малиновым просветом».
Генерал М.Д. Скобелев
В пользу того, что неизвестный полковник служил в Туркестане, свидетельствует и его борода а-ля Скобелев: офицер явно стилизовал себя под знаменитого «белого генерала». А большой орлиный нос выдает в нем, скорее всего, уроженца Кавказа или Закавказья. Надо было учесть и это.
Так сузился круг поиска.
Следовало искать офицера, вероятно, служившего вместе со Скобелевым в Средней Азии, принимавшего участие в Русско-японской войне, имевшего в 1911 году чин полковника и награжденного орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.
Помочь здесь могли только всезнающие справочники, хранящиеся в Российской государственной библиотеке.
Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, изображенный на исследуемом портрете
За что полковника уволили в запас?
Не буду утомлять читателя техническими подробностями поисков. Важно, что имя офицера — на уровне научной гипотезы — удалось установить. Им оказался Виктор Викентьевич Погосский (25 февраля 1858 — 30 января 1930). Офицер имел армянские корни (его предки Погосяны впоследствии русифицировали свою фамилию) и получил неплохое образование — 2-й Московский кадетский корпус, Николаевское инженерное училище по первому разряду и Офицерские гальванические классы. В 1879 году в чине подпоручика Погосский был направлен на службу в 1-й Кавказский саперный батальон. А в 1880-1881 годах воевал в Средней Азии и под началом генерала Скобелева принял участие в Ахал-Текинской экспедиции.
Подпоручик Погосский был прекрасным знатоком минного дела, а генерал Скобелев внимательно следил за всеми техническими новинками и охотно использовал их в военном деле. 12 января 1881 года, перед штурмом цитадели Геок-Тепе, в 11 часов 20 минут по приказу генерала был произведен взрыв мины с целью обрушения части стены. Подпоручик Погосский был одним из основных исполнителей этого приказа. «Последовал глухой подземный удар, задрожала почва, и огромный столб земли и кусков стены высоко поднялся над землею и медленно упал, засыпав наши передовые работы, засыпав часть охотников, неосторожно подавшихся вперед, и осыпав мелкими каменьями даже колонну, лежавшую за плотиною. Стена упала на протяжении 9 сажен (19,2 метра. — Авт.) и образовала удободоступный обвал. Стоявшие на этом участке стены текинцы погибли. Не успел взрыв еще улечься, как роты первой колонны вышли из-за плотины и бросились с криком «ура» на обвал»4. Крепость Геок-Тепе была взята штурмом, Ахал-Текинский оазис покорен.
Это была последняя победоносная война Российской империи. Виктору Викентьевичу Погосскому она принесла чин поручика и несколько боевых знаков отличия. Среди них орден Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, с которым его и запечатлел Серов.
Боевой офицер успешно поднимался по ступеням служебной лестницы, в 1901 году за отличие получил чин полковника и Русско-японскую войну встретил в должности командира 210-го пехотного резервного Перекопского полка. Вот когда ему пригодилась белая гимнастическая рубаха, хранившаяся у Погосского со времен Ахал-Текинской экспедиции. Полковник велел ее перекрасить, и гимнастерка верой и правдой прослужила ему всю кампанию. Впрочем, он мог ее и пошить заново в 1904-1905 годах. Суть дела от этого не меняется.
А потом случилось что-то экстраординарное…
Мы не знаем, что именно. Какая «история» приключилась с Погосским, чем боевой офицер разгневал своих начальников… Нам важен факт из его послужного списка: с 23 октября 1910 года по 17 января 1912-го полковник Погосский был уволен с действительной военной службы и находился в запасе5. Нам важно, что Серову позировал «запасник»! И он вполне мог позволить себе эту объяснимую вольность — надеть гимнастическую рубаху защитного цвета, ставшую для него символом личного участия в двух войнах.
Остается, пожалуй, только один важный вопрос — где художник мог познакомиться с полковником Погосским?
Дача В. Серова в поселке Ино (Финляндия)
Где полковник встретился с художником?
Серов, постоянно нуждавшийся в деньгах (в день его смерти в доме оказались сбережения в размере 85 копеек), часто писал портреты на заказ, и его знакомство с полковником Погосским вряд ли было случайным. У художника была дача в поселке Ино (Финляндия), где в 1909 году началось сооружение современного форта для обороны Петербурга. Дачу Серова, отчужденную в казну за выкуп, снесли при строительстве; летом 1911 года Валентин Александрович последний раз побывал в Ино. Там, среди военных инженеров, руководивших сооружением форта, вполне могли быть знакомые специалиста по минному делу полковника Погосского.
Возможна иная версия. Светлейшая княгиня Ольга Константиновна Орлова, урожденная княжна Белосельская-Белозерская, которую неоднократно портретировал Серов, была племянницей генерала Скобелева по линии матери. Весьма вероятно, что полковник Погосский счел долгом нанести визит княгине Орловой, племяннице своего легендарного начальника, у которой мог познакомиться с художником, а затем заказать ему свой портрет. (Погрудный портрет кисти Серова стоил 1000 рублей, портрет в полный рост — 5000 рублей.)
Так или иначе они встретились. И то, что эта работа не стала дежурной для художника, не надо объяснять. Достаточно вглядеться в «Портрет военного».
«Люблю человеческое лицо, — говорил Серов, — так сложно и своеобразно, что в нем всегда можно найти черты, достойные художественного воспроизведения, — иногда положительные, иногда отрицательные. Я, по крайней мере, внимательно вглядываюсь в человека, каждый раз увлекаюсь, пожалуй, даже вдохновляюсь, но не самим лицом индивидуума, которое часто бывает пошлым, а той характеристикой, которую из него можно сделать на холсте. Поэтому меня и обвиняют, будто портреты иногда смахивают на карикатуры»6.
Портрет полковника Погосского можно назвать одной из вершин портретной живописи Серова: в последний год жизни мастер нашел тот идеальный тип, которым можно лишь вдохновляться…
Семён Экштут, доктор философских наук
P.S. Виктор Викентьевич Погосский в составе Государственного ополчения принял участие в Первой мировой войне, командовал бригадой, получил чин генерал-майора. Затем воевал в Гражданскую на стороне белых, был начальником штаба корпуса. Эмигрировал в Германию. В 1930 году умер в Берлине и упокоился на кладбище Тегель.
Илья Репин.Портрет В.А. Серова. 1901
Мы в зале и на картинах — одной крови
Послесловие к выставке Валентина Серова
Вчера — наконец! — сходила на Серова. И — не отпускает… Сегодня, кажется, поняла, почему. Он спел гимн — реквием уходящей России. Спел — и ушел из жизни, томимый необъяснимым, видимо, но совершенно невыносимым предчувствием. Предчувствием, которое дается художнику, и которое он сам для себя вряд ли мог выразить тогда словами.
Валентина Александровича Серова не стало в декабре 1911 года. Ему не было 47! На фотографию художника, сделанную в последнем году его жизни, невозможно смотреть спокойно. Слезы душат… Лицо, поза — такая тоска, такая боль… Такое несовместимо с жизнью.
На его портретах — бархаты и бриллианты, изысканность и блеск… Его герои умны и щедры, красивы и богаты, талантливы и успешны… Добры. Обворожительны. Проницательны. Знамениты.
Восхитительны!
Элита России конца 19-го-начала 20-го века.
Портрет императора Николая II. 1900
Царствующие особы и царственные женщины. Невинные и нежные дети и волевые, сильные мужи… Художники, поэты, певцы, балерины…. Промышленники, меценаты и их умные и любящие жены…
Может быть, он видел, как все это — очень скоро! — окрасится кровью?
Великие княгини, перевязывающие кровавые раны в госпиталях Первой мировой… Кровь Распутина на тонких пальцах Феликса Юсупова… Залитые царской кровью подвалы Екатеринбурга… Кровь расстрелянных большевиками в 20-х… Кровь безвозвратно сгинувших в застенках в 30-х… Кровь — на всем этом величии и блеске России начала двадцатого века. Вытравленная, выжженная, выброшенная за пределы родины элита страны…
С ТАКИМ предчувствием невозможно было жить.
Портрет великого князя Павла Александровича. 1897
Но не на этом я хочу закончить. Залы выставочного комплекса на Крымском валу ломятся от посетителей. И хотя выставка идет уже не первый месяц, зрителей — толпы. Длинные хвосты очередей в кассу на ноябрьском морозе. Люди идут смотреть великого художника. Люди идут смотреть на ушедшую Россию.
Я смотрела на картины… Я смотрела на посетителей… Я старалась со стороны взглянуть на себя… И я чувствовала совершенно отчетливо: мы, в зале, и они, на картинах, — единое. Мы их чувствуем, понимаем, любим. И мы все одной крови. Даже если мы, сегодняшние, не голубых кровей. Мы с ними — один народ.
И это очень сильное чувство.
Сходите на Серова, если вы еще не успели этого сделать!
Ирина Савватеева
Выставка в здании Третьяковской галереи на Крымском валу продлится до 24 января.
Примечания
1. Сразу же оговорюсь, что сам этот термин имеет более позднее происхождение. «…Название «гимнастерка» было внедрено в официальный оборот только в марте 1942 года по личному распоряжению главного интенданта Красной армии генерал-майора интендантской службы П.И. Драчева. До этого решения в официальной документации применялся термин «рубаха», а еще раньше — «гимнастическая рубаха» (Печейкин А.В. Гимнастерка. Из истории военного обмундирования и снаряжения // http://history.milportal.ru/2011/08/gimnastyorka/).
2. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. Т. 1. М.: Художественная литература, 1959. С. 240.
3. Печейкин А.В. Указ. соч. // http://history.milportal.ru/2011/08/gimnastyorka/.
4. Куропаткин А.Н. Завоевание Туркмении. Поход в Ахал-Теке в 1880 — 1881 гг. СПб. 1899. С. 205.
5. Список полковникам по старшинству. СПб. 1913. С. 21.
6. Цит. по: Сарабьянов Д.В. Валентин Серов. Альбом. Л.: Аврора, 1987. С. 24.
Find more like this: АНАЛИТИКА
