Зачем чиновнику взбираться на дерево? О преображении Закхея

Как сотрудник фискального ведомства, предприняв усилие для встречи со Христом, кардинально изменил свою жизнь, и какое отношение это имеет к нам.

Проповедь прот. Георгия Митрофанова в 32–ю неделю по Пятидесятнице, о Закхее.  Лк., 94 зач., XIX, 1-10

Мы размышляем над этой историей, живя в условиях, когда уже многие годы обман людей друг другом в обыденной повседневной жизни, обворовывание людьми друг друга опять–таки в обыденной повседневной жизни воспринимается как нечто само собой разумеющееся. «У государства украдёшь — на том свете зачтётся», — говорят одни. А представители государства воспринимают подчинённых им людей, подданных им людей, как население какой–то завоёванной страны, которое нужно успеть как можно быстрее обобрать, пока ещё у них что–то осталось.

Вот в этих условиях история с Закхеем становится выдающимся символом того, насколько же актуальным христианство остаётся во все времена.

Возникает естественный вопрос: а где же сегодня те самые Закхеи? Почему наши православные чиновники, которым совсем не обязательно влезать на деревья, чтобы увидеть представителей церковной иерархии, выступающих от имени Христа, не пытаются вот так кардинально, как Закхей, изменить свою жизнь, не пытаются изменить жизнь нашей страны, изменить жизнь нашего государства, дабы элементарные начала справедливости хоть как–то проступили в отношении бюрократии и народа. 

Когда–то, слушая рассказ о встрече Спасителя с мытарем Закхеем, мы с трудом представляли себе эту ситуацию. С трудом представляли человека, который был мытарем, с трудом понимали всю сложность возникшей в евангельском рассказе ситуации. Но сейчас мы во многом лучше представляем себе, что произошло тогда, хотя происшедшее имело отношение отнюдь не к нашей социально–экономической или даже культурной жизни. В последние десятилетия в нашей стране этот рассказ приобрёл особый, в некоторых отношениях довольно легко представимый характер.

Итак, мытари — это сборщики налогов. Теперь мы значительно лучше представляем эту профессию, ибо большинство из нас прошло через многократное общение с налоговыми учреждениями, даже не будучи современными «ударниками капиталистического труда» в офисах собственных фирм и прочих ООО. Точно так же нам в нашей вотчинно–капиталистической хозяйственной жизни явлено и нечто другое, что проявлялось тогда в специфических социально–политических условиях оккупированной римлянами Палестины.

Мытари не только получали возможность облагать налогами людей, которые были их единоверцами и единоплеменниками, но им вменялось в обязанность передавать эти налоги иноверной и иноплеменной, как бы мы сейчас сказали — оккупационной, римской власти. Власти, которая рассматривала Палестину и весь еврейский народ как землю и народ покорённые. Поэтому мытари воспринимались в окружающей их среде одновременно и как вероотступники, и как предатели, пошедшие на службу к захватчикам. Ну и конечно, мытари, обирая своих единоплеменников и единоверцев при попустительстве римлян, покупавших таким образом верность мытарей, присваивали себе немалую часть тех налогов, которые они собирали. То есть, как сейчас принято говорить, мытари были коррупционерами. Их должности давали им богатство. И люди это знали, и соответствующим образом относились к мытарям.

Кажется, поразмышляв обо всём услышанном сегодня в легко узнаваемом современном контексте, можно задаться вопросом: а какое это отношение имеет к нашей духовной жизни? Мы госчиновниками, в основном, не являемся, в лучшем случае — госслужащими, страдающими подчас от произвола тех же самых госчиновников. Не дано нам то ли такого испытания, то ли такого счастья быть сотрудниками налоговых служб. Быть теми, кто, служа своему народу денно и нощно, за счёт этого народа существует. И, кажется, какое отношение к нам имеет Закхей?

А между тем Закхей, какой–то явно неординарный чиновник в Иерусалиме, почему–то вдруг решил послушать странствующего проповедника, который всем образом жизни своей, по существу, обличал его. Своим бессребреничеством, своей честностью, своей искренностью, своей поразительной внутренней свободой. Христос должен был быть очевидным упрёком Закхею, и лучше бы этого Иисуса не видеть, а ещё лучше — сообщить о Нём в соответствующие органы римской власти. Но нет, Закхей идёт навстречу этому проповеднику, идёт, рискуя очень многим, ибо он оказывается в толпе людей, которые относятся к нему вполне определённым, отнюдь не самым лучшим образом.

И надо сказать, что в тех условиях, отправляясь с толпой еврейских простолюдинов слушать какого–то проповедника, он рисковал в лучшем случае быть оскорблённым, а может быть, и побитым, может быть, и убитым. Римские власти нашли бы себе другого мытаря. Он идёт, действительно рискуя очень многим. Многие годы добивавшийся своего положения, добивавшийся своих богатств, как нередко это бывает с дурными чиновниками, в глубине души понимавшими, что они поступают плохо, постоянно мелко самоутверждавшийся по отношению к своим ближним, презиравший их, он как будто оставляет в стороне эти чувства, одержимый одним желанием — увидеть этого странного проповедника, услышать его слово.

А дальше вся его чиновничья спесь слетает напрочь, когда, будучи малого роста, он взбирается, как ребёнок, на дерево, чтобы увидеть через головы толпы этого самого учителя. Действительно, человек, которого боялись и ненавидели многие, в данном случае ведёт себя, почти как беззащитный, наивный ребёнок, стремящийся добраться до того, что становится предметом его всепоглощающего интереса. И конечно, Христу ведомо, что в этот момент один, может быть, из самых плохих людей, каковым он был многие годы, начинает преображаться. И Христос идёт к Закхею в дом, чего не должно делать не только праведнику, но даже любому приличному иудею.

Христос у многих вызывает вопросы этим Своим желанием разделить трапезу со злодеем, с вором, предателем. Но Закхей преображается. Он говорит слова, которые сейчас, как мне кажется, мы гораздо лучше воспринимаем, чем в прежние времена. Человек, который многие годы жил, обирая людей, вдруг говорит о том, что он не просто половину своего имущества отдаст, а всем тем, кого он обидел, а таковых явно очень много, воздаст четверицей. Таким образом, он, по существу, радикально изменит своё материальное положение, более того, конечно же, вызовет к себе ненависть тех, кто, подобно ему, является мытарем и живет по соответствующим неписанным правилам. Наверняка и места своего он может лишиться, потерять всё. Но Закхей, как кажется, готов сделать и это. Конечно, это преображение Закхея кажется чем–то невероятным. Потому что на наших глазах многие, даже ловимые за руку, чиновники объясняют свои богатства тем, что это богатства не их, а их родных. Люди лукавят, люди, по существу, уличённые во зле, пытаются это зло скрыть. А Закхей, наоборот, пошёл до самого конца, готовый лишиться всего.

Ну что ж, опять скажем мы: это же проблема Закхея, проблема чиновника и коррупционера. Мы–то здесь при чём, христиане? А мы здесь при том, что нам неведомо, какими бы были мы, если бы нам выпала возможность совершенно бесконтрольно, совершенно безнаказанно распоряжаться чужими деньгами, чужими судьбами, чужими жизнями в конечном итоге, ибо мытарь, если не платил налоги тот или иной человек, имел право предать этого человека властям. И, получи каждый из нас такую неограниченную власть, — каким бы он был? Знать нам этого не дано. Но в ещё меньшей степени мы можем быть уверенными в том, что мы были бы способны так радикально изменить свою жизнь, так глубоко покаяться в своём грехе. И отдать практически всё, что у нас есть, дабы искупить свой грех. Мы вообще не знаем себя, по существу, но знаем одновременно то, что не раз в нашей жизни мы поддавались, конечно, в ситуациях менее острых, менее очевидных, на соблазны, которые в жизни христиан должно преодолевать.

И мы должны отдавать себе отчёт. У каждого из нас свои жизни, свои судьбы, очень подчас непохожие на жизни и судьбы наших ближних. Хотя многое роднит нас друг с другом, прежде всего наши немощи и наши грехи, а они во многом таковы, какова наша эпоха. И подтверждением этого, во многом неизбежного, хотя и печального обстоятельства являются истории, имеющие место в жизни нашей священнической, клерикальной корпорации.

Это происходит на ваших глазах многие годы. С каким трепетным вниманием относятся многие священнослужители к власть предержащим, независимо от личных человеческих качеств каждого конкретного носителя власти… Как много они внимания уделяют тому, чтобы контактировать с нашими чиновниками…

И действительно, у многих возникает ощущение, что наша церковная иерархия и наша государственная бюрократия уже слились в каких–то нерасторжимых объятиях друг с другом. Возникает естественный вопрос: а где же те самые Закхеи? Почему наши православные чиновники, которым совсем не обязательно влезать на деревья, чтобы увидеть представителей церковной иерархии, выступающих от имени Христа, не пытаются вот так кардинально, как Закхей, изменить свою жизнь, не пытаются изменить жизнь нашей страны, изменить жизнь нашего государства, дабы элементарные начала справедливости хоть как–то проступили в отношении бюрократии и народа, который продолжает оставаться для них каким–то податным, тягловым сословием хотя и православных, но все же «лохов».

Это, безусловно, проблема прежде всего наших новых Закхеев, но это и проблема наша, священнослужителей. Не отзывается в душах наших новых мытарей наше пастырское слово так, как отзывалось слово Христа в душе Закхея. Более того, мы пытаемся лишь приспособиться к тому, что наполняет жизнь наших несостоявшихся Закхеев, стремясь со своей стороны заполучить от этих Закхеев хотя бы малую толику того, что они самыми разными способами, но, как правило, способами недолжными, греховными, заполучили. Отсюда стремление ко всякого рода льготам, ко всякого рода материальным привилегиям, оправдываемое тем, что Церкви должно было возвращено то, что было у неё отнято. И, незаметно для себя, мы действительно становимся такими, как они. Вы можете представить себе, если бы Христос сказал Закхею: «Хорошо, что ты ощущаешь своё несовершенство, но не надо раздавать своё имущество бедным. Не то что четверицей, а просто раздавать не надо. Этот вопрос уже закрыт. Отдай ты лучше Мне, на содержание Моей апостольской общины, что–то из того, что у тебя есть. А мы уж помолимся о тебе так, чтобы ты и получал не меньше и обижал не так часто». Это звучит практически гротескно. Это непредставимо в отношении Христа. Однако я привёл совершенно типовую ситуацию нашей жизни.

И чего же мы после этого хотим? Говоря об этом, я, будучи священником отнюдь не совершенным, наверно, не могу сказать определённо о самом себе, как бы поступил я в ситуации подобного рода. Да, моё положение вечно беспортошного или бесподряшного преподавателя духовной школы, митрофорного настоятеля такого маргинального храма с такой небольшой общиной делает меня свободным от подобного рода искушений. У меня хватает просто здравого смысла, чтобы не искать себе разного рода спонсоров. Но найдись они? Пошли ко мне дьявол вот такого рода vip–прихожан, готовых разделить со мной, а значит, и с общиной свои нетрудовые доходы, — как поступил бы я?

Да, конечно, в глубине души можно сказать: «Ну что ж, Закхей многие годы роскошествовал, почему бы на склоне лет, да ещё встретясь с Живым Богом, кое в чём не измениться?». Наша жизнь не была роскошной, но, может быть, не потому, что мы такие праведные, а потому что Бог избавляет нас от искушения стать ещё более грешными, оказавшись перед возможностью обогатиться? И об этом тоже нужно задуматься всем нам всерьёз. Ну а вывод можно сделать только один: у Закхея нужно учиться, прежде всего, способности вот так по–детски (и это залезание на древо очень хорошо подчёркивает) бескорыстно, открыто и последовательно принимать в свою жизнь Христа. И поэтому быть способным подняться над самим собой, не только забравшись на древо, но нравственно преобразить того самого Закхея, каким он был многие годы, в того самого ученика Христова, который от благоденствия и покоя, от богатства и власти готов был пойти по тернистому пути переживания страдания и скорбей во имя переживания радости быть с Богом всегда и везде.

17.02.2013

Картины Джеймса Тиссо

Источник

Find more like this: АНАЛИТИКА