Александр Невский — символ страны, культуры, религии. Но на фоне увлечения «детской болезнью» мифотворчества ситуация с образом Александра Ярославича до сих пор далека от устоявшейся. Зачастую помимо легенд представления о нашем герое ограничиваются только знакомством с фильмом Сергея Эйзенштейна «Александр Невский».
Его любили три самых «крутых» правителя в истории нашей страны – Иван Грозный, Пётр Первый и Иосиф Сталин. Но не меньше образ Александра Невского в одноименном фильме С. Эйзенштейна полюбился советским кинозрителям в канун Великой войны с немецкими оккупантами.
Следует заметить, что известную фразу — «А если кто с мечом к нам войдёт, от меча и погибнет» — святой князь Александр Невский не произносил. Её придумал режиссер Сергей Эйзенштейн для своего фильма.
В ней услышали перефразированный посыл Сталина 26 января 1934 года на XVII съезде ВКП(б). «Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны. Кто хочет мира и добивается деловых связей с нами, тот всегда найдёт у нас поддержку. А те, которые попытаются напасть на нашу страну, – получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать своё свиное рыло в наш советский огород». Но нужно отдать должное, что нечто похожее есть и в Евангелии от Матфея. Там сказано: «Взявшие меч – мечом погибнут (Мф. 26:52)».
С. Эйзенштейн и Н. Черкасов в роли Александра Невского
1 декабря 1938 года «Александр Невский» вышел в прокат, и в первый же день его посмотрели 45 тысяч жителей Москвы. Ленту демонстрировали по всей стране – она настолько впечатлила зрителя, что в новогоднюю ночь люди облачались в маскарадные костюмы, изображая героев Руси.
Смотрите также:
Александр Невский. Святой и легенда
А мальчишки играли в Ледовое побоище во дворе. Но показывали фильм недолго – после заключения пакта Молотова-Риббентропа «Александра Невского» и некоторые другие фильмы, которые были частью антинемецкой пропаганды, изъяли из кинотеатров.
Всё изменилось летом 1941 года. После начала войны киноленту, прославляющую героизм русских воинов, стали вновь показывать в кинотеатрах. Таким образом поднимали не только боевой дух народа, но и напоминали о победе Руси над немцами 700 лет назад.
Более того, фильм имел такой успех, что в 1942 году на ордене Александра Невского поместили профиль исполнителя главной роли фильма Николая Черкасова.
Но свою главную функцию – по поднятию морального духа населения – «Александр Невский» выполнил. А режиссёр Сергей Эйзенштейн получил за киноленту Сталинскую премию, орден Ленина и звание доктора искусствоведения.
Однако популярность картины у зрителя совсем не одно и то же, что внимательное изучение ее киноведами. История создания «Александра Невского» поросла разного рода спекулятивными, ненаучными, а порой и просто ложными и безграмотными интерпретациями, которые зачастую напрочь игнорируют как воспоминания непосредственных создателей фильма, так и зафиксированные в архивных документах факты. Все это приводит к тому, что не имеющие никакой систематизации даты и редакции сценария вместе с откровенными историческими фальсификациями неизбежно создают путаницу для любого, кто решит ознакомиться с тем, как проходил процесс создания фильма.
Наименее изученными и наиболее интересными для нас представляются финальные сцены двух первых вариантов сценария, которые должны были показать зрителю Невского-дипломата, раскрыть его особые взаимоотношения с Золотой Ордой. Чтобы понять, почему создатели фильма решили закончить свое произведение именно так, и почему эти сцены в конечном итоге не увидели свет, подробно рассмотрим работу Павленко и Эйзенштейна над сценарием картины.
С. Эйзенштейн и Н. Черкасов на съемках фильма
Благодаря киноведу Валентине Коршуновой нам известно, что к личности Александра Невского Эйзенштейн обратился в мае 1937 года, когда отдыхал в Кисловодске. Трудной порой творческого кризиса и растерянности называл писатель Виктор Шкловский тот период жизни режиссера. Связано это было в первую очередь с его переживаниями из-за неудачи фильма «Бежин луг», который руководство Главного управления кинематографии признало «антихудожественным и политически явно несостоятельным».
Смотрите также:
Тайна мощей Александра Невского
Чтобы вывести режиссера из состояния неуверенности и непрекращающейся тревоги, пагубно сказывавшегося и на его психическом здоровье, и на творческой активности, заместитель директора «Мосфильма» по художественно-производственным вопросам Елена Соколовская 18 мая обратилась к нему с письмом, в котором предложила несколько исторических тем для их последующего воплощения на экране. Имя Александра Невского режиссер подчеркнул красным карандашом, а затем переслал письмо отправительнице. Получив его, Соколовская сообщила Сергею Михайловичу, что над сценарием будущего фильма уже работает писатель Петр Павленко, и предложила ему включиться в работу на правах соавтора.
Это обстоятельство опровергает утверждения ряда киноведов, будто Павленко был приставлен к опальному Эйзенштейну в качестве этакого «партийного надзирателя» и что существенной роли в создании фильма он не играл. Однако, например, в сентябре 1937 года Эйзенштейн писал драматургу Всеволоду Вишневскому: «Чрезвычайно я также доволен Павленкой – как автором и как человеком». А Виктор Шкловский отмечал, что к историчности в восприятии образа Александра Невского привел Эйзенштейна именно Павленко, ведь до этого Сергей Михайлович по каким-то причинам видел в князе… норвежца. «Движение ленты, разнообразие характеров, ирония картины принадлежат писателю. Павленко обновил Эйзенштейна», – считал Шкловский.
Как же проходила совместная работа режиссера и сценариста? Когда Эйзенштейн вернулся из Кисловодска в Москву, Павленко уже закончил ранний вариант сценария под названием «Русь». Эйзенштейн присоединился к переработке «Руси» в августе 1937 года. Работу над первым вариантом совместного сценария Павленко и Эйзенштейн вели до ноября, успев за это время объехать исторические места, связанные с жизнью и деятельностью русского князя.
Режиссер С. Эйзенштейн и сценарист П. Павленко на съемках фильма
Здесь мы можем наконец задать первый из интересующих нас вопросов: кто же был автором золотоордынских сцен, которыми должен был закончиться фильм? Большинство современных источников уверенно отвечает: Эйзенштейн. Однако есть основания считать, что изобразить в сценарии взаимоотношения Александра Невского с ордынским ханом решил Петр Павленко.
Во-первых, это полностью соответствовало его собственным творческим интересам, среди которых тема Востока занимала одно из ведущих мест. Стоит отметить, что в описываемый период времени мировая историография Золотой Орды находилась далеко не в лучшем состоянии. Так, в Советском Союзе официальное отношение к Золотой Орде неоднократно менялось. Если представители марксистской исторической школы Михаила Покровского считали, что Золотая Орда оказала огромное воздействие на формирование русской государственности, то их оппоненты, чья точка зрения возобладала впоследствии, практически полностью отказывали ей в каком-либо прогрессивном значении.
Взглядам Павленко на Золотую Орду были одинаково чужды как однобокость, так и неуемная апологетика. Если попытаться соотнести их с воззрениями крупнейших ученых, наибольшую схожесть мы обнаружим с положениями великого русского историка Василия Ключевского, выдвинутыми им в «Курсе русской истории». Вслед за Карамзиным и Соловьевым Ключевский призывал к объективному изучению эпохи Золотой Орды и указывал, что она способствовала сдерживанию княжеских междоусобиц, отрицательно сказывавшихся на положении и уровне жизни русского народа.
Александр Невский умоляет хана пощадить землю русскую. Хромолитография, конец XIX века
К такому же пониманию роли Золотой Орды Павленко подводил и Эйзенштейна, о чем свидетельствует, например, написанная режиссером статья «Патриотизм – моя тема». В ней он указывал, что золотоордынские воины не ставили своей целью уничтожение национальной самобытности русского народа, а также были куда более веротерпимыми, нежели «псы-рыцари» Ливонского ордена. Равно противостоя и тем, кто пытался представить Восток краем диковинной экзотики, и тем, кто одиозно искажал его богатую историю, Павленко стремился в своем сценарии показать картины реального быта, раскрывая особенности восточной культуры. То же стремление к художественной и исторической правде мы можем обнаружить как в его ранних произведениях – очерках о жизни Турции, где писатель работал секретарем советского торгпредства, и книге «Путешествие в Туркменистан», так и в более поздних, среди которых сценарий о строительстве Ферганского канала, роман «Шамиль» и рассказы о героизме сынов Востока в годы Великой Отечественной войны.
Во-вторых, о том, что именно Павленко принадлежит авторство золотоордынских сцен, рассказывал Виктор Шкловский. Он вспоминал, что ключевые эпизоды первых двух вариантов сценария, в том числе и сцена поездки Александра Невского к хану, были созданы Петром Андреевичем самостоятельно. Во многом благодаря этой финальной сцене для Эйзенштейна и стал понятен образ «России, открывающей народу прошлое».
Александр Невский в Золотой Орде
Вернемся к истории создания сценария. 13 ноября 1937 года Павленко и Эйзенштейн сдали в сценарный отдел ГУКа первый вариант «Руси». В конце декабря представители управления озвучили им свои замечания. Необходимо было четче показать народ и его историческую роль, «освободить сценарий от излишнего нагромождения «ужасов» и «жестокостей», раскрыть значение новгородского вече. Отметим, что снять любые упоминания о Золотой Орде от создателей фильма никто тогда не требовал.
Режиссер и сценарист согласились с замечаниями. Эйзенштейн снабдил литературный сценарий обширными примечаниями, в которых обосновал значение и тематическую важность финальных сцен. Сергей Михайлович указывал, что дипломатическая деятельность Александра Невского и его взаимоотношения с Золотой Ордой являются важными эпизодами русской истории, а потому обойтись без их показа просто невозможно.
В таком виде второй вариант сценария был опубликован в декабрьском номере журнала «Знамя» за 1937 год. Характерно, что автором «Руси» был указан только Петр Павленко, тогда как участие Эйзенштейна в создании текста было оговорено в специальной сноске. И этот факт еще раз доказывает, что авторство золотоордынских сцен принадлежит писателю-сценаристу.
Та публикация вызвала много разнообразных откликов. 9 февраля 1938 года историки собрались на специальное совещание, созванное информационно-методическим отделом «Мосфильма». Артемий Арциховский, один из крупнейших советских славистов, назвал «Русь» выдающимся в художественном отношении произведением. Вместе с тем подверглись критике некоторые исторические неточности – изображение не применявшихся на Руси видов казни и персонажей с несуществующими духовными званиями, а также погрешности в языке некоторых героев. Наиболее отчетливо критические замечания прозвучали в статье «Издевка над историей», опубликованной славистом Михаилом Тихомировым в журнале «Историк-марксист». Указав на ряд неточностей, имевших принципиальное значение, Тихомиров в то же время сам выдвинул несколько необоснованных претензий, к примеру, обвинил авторов в использовании былинных образов.
Высказанные историками мнения побудили Павленко и Эйзенштейна вновь взяться за доработку сценария. Весной 1938 года в него были внесены изменения. Было решено отказаться от названия «Русь», заменив его на «Александр Невский», а финал, связанный с поездкой князя в ханскую ставку, был полностью снят.
И здесь мы вновь обращаемся к интересующим нас вопросам: что мог получить зритель, если бы фильм был снят по первому или второму варианту сценария, и почему финальные сцены в конечном итоге были исключены?
С. Эйзенштейн и Н. Черкасов на съемках фильма
В целом окончание картины в первоначальном варианте можно описать словами Николая Черкасова из его «Записок советского актера»: «Александр Невский, одержав победу над немецкими интервентами, отправлялся в Золотую Орду с целью «отмаливать люд от беды», то есть добиться различных налоговых льгот для народа». Этому предшествует один показательный эпизод. Когда к Александру прибывает посол хана Берке и сообщает, что хан просит князя прибыть в ставку, тотчас слышатся провокационные оклики: «Не ходи! Плюй на них!» Проявляя мудрость дипломата, Невский осаживает громкоголосых провокаторов и отправляется в путь. В какой-то степени здесь находит отражение тот процесс, который Лев Гумилев позже назовет формированием «русско-ордынского альянса», или симбиозом.
В ханской ставке князю предлагают пройти меж очистительных костров. Прибыв в шатер Берке, Александр ведет с ним разговор о том, какими надеждами и чаяниями живет Русь, о междоусобицах среди князей, о том, как страдает от них простой народ. Ханские советники пытаются убедить своего правителя, что на самом деле Невский планирует заговор и желает свергнуть его, однако Берке не спешит им верить и спрашивает у Александра напрямую: «Хочешь?» Князь не теряется и отвечает: «Того хочу, хан, чего Русь захочет». Такой ответ полностью удовлетворяет Берке. Не случайно и его, и Невского Павленко описал словом «великаны», подчеркивая их равенство не только в силе и росте, но и в дипломатической мудрости. «Люблю людей храбрых. Возвращайся к себе! Нам ссориться с тобой не к лицу», – говорит Берке Александру.
Конец фильма рисовал картину смерти князя, а потому золотоордынские сцены, как и считал Эйзенштейн, в композиционном плане являются своеобразным финальным аккордом и в художественной форме подводят итог его многогранной деятельности.
По какой же причине зритель не увидел этих сцен? Ответ «потому что их запретили», который может показаться кому-то наиболее очевидным, на самом деле не охватывает всех трудностей творческого процесса.
Конечно, можно открыть «Автобиографические записки» Эйзенштейна и строить все дальнейшие умозаключения на одной-единственной фразе оттуда: «Не моей рукой была проведена карандашом красная черта вслед за сценой разгрома немецких полчищ. «Сценарий кончается здесь, – были мне переданы слова. – Не может умирать такой хороший князь!» Но как быть тогда с воспоминаниями историков, которые свидетельствуют о том, что Эйзенштейн сам решил снять все золотоордынские сцены? Произошло это после того, как режиссер ознакомился с упомянутой статьей Тихомирова. Но и его нельзя представить в качестве палача-инквизитора – несмотря на резкий тон своей статьи, директивных требований по исправлению сценария историк не выдвигал.
Сценарист Петр Павленко
Возможно, свою роль сыграло некоторое расхождение финальных сцен с общим настроем фильма. Например, Николай Черкасов считал, что приезд князя в Орду никак не связан с подвигом на Чудском озере и умаляет его значение, отвлекая внимание зрителей на другую сюжетную линию. По мнению актера, финал, показывавший смерть Александра Невского, проигрывал в значительности и потому обладал меньшим идейно-художественным воздействием.
Таким образом, мы можем утверждать, что на создателей фильма действительно оказывалось воздействие извне. Это подтверждают и большинство киноведов. Однако решение снять финальные сцены Эйзенштейн принял по большей части самостоятельно, и решающее воздействие на него оказали отнюдь не директивы ГУКа, а замечания историков. Об этом режиссер и сценарист писали в своей заметке, вышедшей в «Литературной газете» 26 апреля 1938 года: «Композиционные и драматические соображения заставили нас вовсе отказаться от ордынских сцен. А это, в свою очередь, потребовало изменения ряда сцен в начале сценария… В результате большой работы, проделанной нами в содружестве с историками, сценарий «Русь» закончил свое существование на страницах журнала. Преемником его является сценарий «Александр Невский».
На съемках фильма
Однако на этом жизнь первых редакций сценария не оборвалась. Они могли бы кануть в Лету, оставшись в неразобранных фондах и на страницах журналов, если бы в 1947 году Петр Павленко не взялся за переработку сценария фильма в киноповесть «Александр Невский». Решив включить ее в однотомник своих избранных произведений, Петр Андреевич восстановил все прежде снятые сцены и тем самым дал уникальную возможность познакомиться с полузабытым текстом десятилетней давности.
Наш рассказ будет неполным, если опустить то обстоятельство, что в 1949 году миланское общество «Италия – СССР» решило провести фестиваль советских кинофильмов, открывать который должен был «Александр Невский». Но показ не состоялся – демонстрацию картины запретила местная полиция. Итальянские кинолюбы не отчаялись и попросили рассказать о создании фильма приехавшего в составе советской делегации Петра Павленко. Писатель согласился и устроил зрителям небольшой экскурс в историю, не забыв рассказать и о том, какие отношения были у Руси с Золотой Ордой. В такой своеобразной манере он познакомил итальянцев с одним из важнейших периодов нашей истории, имевшим поистине мировое значение.
Сегодня мы можем лишь сожалеть, что первоначальные редакции «Александра Невского» так и не получили воплощения на экране. Однако сохраненные Павленко финальные сцены позволяют судить о том, насколько трепетно режиссер и сценарист подходили к историческим событиям, прекрасно понимая, что именно на их основе и будет формироваться нравственный облик будущих поколений.
Илья Пащенко
Find more like this: АНАЛИТИКА
