«Я узнаю врага по чуждому блеску глаз…»

by on 13.06.2022 » Add the first comment.

85 лет назад, 13 июня 1937 года, писатель Алексей Толстой рождает статью «Родина» для газеты «Известия», посвященную приговору «по делу троцкистско-бухаринской банды – Тухачевского, Якира и их сообщников». В ней, в частности, говорилось: «Мне не нужно будет много слов, чтобы узнать врага. Я узнаю его по чуждому блеску глаз»

Умение создавать врагов было залогом самого существования СССР. Борьбой с врагами можно ведь оправдать все. И, конечно же, советская власть и все ее просчеты в политике и экономике получали обеление в массовом сознании. Огромная роль в этом деле принадлежала пропаганде.

13 июня 1937 года мэтр советской пропаганды А. Н. Толстой спешно продиктовал по телефону статью «Родина!» для газеты «Известия». И уже 14 июня 1937 г. она публикуется. Этот материал надо признать типичным и эталонным для пропаганды советского патриотизма. Толстой воздействует, прежде всего, на эмоции читателей:

«Любовь к родине! – Я иду в смертельный бой за нее, я умираю за величие моей социалистической родины. Я хочу больших дел и большой славы, потому что мои дела и моя слава – дела и слава моей родины. Мне не нужно будет много слов, чтобы узнать врага. Я узнаю его по чуждому блеску глаз, потому что я не какой-то определенный индивид, ищущий своей выгоды. Я – сын, плоть от плоти, кровь от крови моей любимой родины, потому что любовь к родине несет с собой ревнивую бдительность».

«Ревнивой бдительностью» и любовью к Родине писатель и публицист Алексей Толстой обозначил те высокие чувства, которые и должны были испытывать советские граждане в отношении закончившегося 11 июня 1937 г. процесса по делу «Антисоветской троцкистской военной организации». Фигуранты сего дела: маршал М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, А. И. Корк и др. принадлежали к советской военной касте, были осуждены и расстреляны. Казни избежал только Я. Б. Гамарник, покончивший жизнь самоубийством непосредственно перед арестом.

Для продвижения нового «патриотизма» и насмешек над «врагами народа» Толстому сгодился и «архискверный» Федор Михайлович Достоевский, столь нелюбимый покойным «вождем мирового пролетариата» Владимиром Ульяновым-Лениным: «Ставрогин из романа Достоевского «Бесы», этот «гражданин кантона Урн», который логически дошел до чердака, где и повесился, – прообраз потенциального троцкиста, прообраз тех из наших современников, у кого в душе мертвенная пустота, унылый цинизм, скепсис и хвойная жизнь: на собраниях ли, на службе ли – «стопроцентный» гражданин; дома – облезлый волк, глядящий в лес. Это – потенциальный троцкист. Это – бульон для троцкизма, предательства, шпионажа». Любопытный пассаж, между прочим. Советская власть в лице Алексея Толстого лезет в дом, постель и быт советского гражданина. Долой «хвойную жизнь»! Донесем коммунизм до каждого, сидящего в своей квартире на табуретке или унитазе! Если дома ты не верен строительству коммунизма, то уже и шпион, и троцкист. Гражданских оборотней разоблачает «красный граф». Советской власти необходим весь человек: с потрохами, вопиющим разумом и бессмертной душой…

На советской литературной пропагандистской фабрике в 20-30-е гг. XX в. изначально выделился лидирующий пул: Владимир Маяковский, Максим Горький, Демьян Бедный, Юрий Олеша, Алексей Толстой, Валентин Катаев, Александр Фадеев, Михаил Шолохов, Илья Эренбург и др.

Для обработки населения годилось все. В ход шли романы в стиле социалистического реализма, эссе, статьи, рассказы, поэмы, стихи и сказки. Можно подумать, что авторы-пропагандисты отличались особой преданностью советской власти и всенепременно желали приближения коммунизма и всемирной пролетарской революции. Этим же они руководствовались в своих творческих изысканиях, пламенные революционеры в литературе, так сказать. Тем более, что некоторые из них вернулись из эмиграции ради того, чтобы послужить социалистическому Отечеству. И раз так все произошло, то от литераторов, естественно ждать знание жизни в Советском Союзе и абсолютной честности…

Алексей Николаевич Толстой, находясь за границей, отлично понял: кому и где хорошо. Перед эмиграцией он говорил Ивану Бунину: «Бог свидетель, я бы сапоги теперь целовал у всякого царя! У меня самого рука бы не дрогнула ржавым шилом выколоть глаза Ленину или Троцкому, попадись они мне…»

После возвращения на «историческую Родину» Толстой, благополучному обустройству в Стране Советов и причислению к литературной элите, рассуждает по-иному: «Я циник, мне на все наплевать! Я – простой смертный, который хочет жить, хорошо жить, и все тут. Мое литературное творчество? Мне и на него наплевать! Нужно писать пропагандные пьесы? Черт с ним, я и их напишу!

Но только это не так легко, как можно подумать. Нужно склеивать столько различных нюансов! Я написал моего «Азефа», и он провалился в дыру.

Я написал «Петра Первого», и он тоже попал в ту же западню. Пока я писал его, видишь ли, «отец народов» пересмотрел историю России. Петр Великий стал без моего ведома «пролетарским царем» и прототипом нашего Иосифа!

Я переписал заново, в согласии с открытиями партии, а теперь я готовлю третью и, надеюсь, последнюю вариацию этой вещи, так как вторая вариация тоже не удовлетворила нашего Иосифа.

Я уже вижу передо мной всех Иванов Грозных и прочих Распутиных реабилитированными, ставшими марксистами и прославленными. Мне наплевать! Эта гимнастика меня даже забавляет! Приходится, действительно, быть акробатом.

Мишка Шолохов, Сашка Фадеев, Илья Эренбург – все они акробаты. Но они – не графы. А я – граф, черт подери! И наша знать (чтоб ей лопнуть!) сумела дать слишком мало акробатов!» (по воспоминаниям Ю. Анненкова).

Алексей Толстой имел свободный выезд за рубеж. И встречаясь с Буниным в 1930 году он откровенно агитировал за «советскую власть»:

«Ты и представить себе не можешь, как бы ты жил, ты знаешь, как я, например, живу? У меня целое поместье в Царском Селе, у меня три автомобиля… У меня такой набор драгоценных английских трубок, каких у самого английского короля нету… Ты что ж, воображаешь, что тебе на сто лет хватит твоей Нобелевской премии?»

Надо отметить, что Бунин и Анненков к Толстому относились достаточно неплохо. Они отмечали незлобливость советского мэтра, талант и потрясающую работоспособность. Они понимали, что Алексей Николаевич – обыкновенный приспособленец, желавший широко и вольготно жить, и на любой политический строй ему наплевать. А ради этого их знакомый был готов и фальсифицировать тексты, и петь хвалу кому угодно, и оправдывать любые деяния. Нет, не идейность двигала советскими пропагандистами, а желания другого свойства.

Алексей Толстой: 1941 — Сталинская премия за роман «Пётр I» (книга 1, 1929-30; книга 2, 1933-34; книга 3, неоконченная, 1944-45); 1943 — Сталинская премия за трилогию «Хождение по мукам» (романы «Сестры» (1922, новая редакция 1925), «Восемнадцатый год» (1927-28), «Хмурое утро» (1940-41))

П. Кончаловский. А.Н. Толстой у меня в гостях, 1940

Тот же Бунин написал в «Окаянных днях» о Катаеве: «Был В. Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорил: «За сто тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки…»

Группа советских писателей совершила путешествие по Беломорканалу в августе 1933 года. Среди них были и Толстой, и Катаев. По итогам путешествия была выпущена пропагандистская книга. И в ней не найти ни одного слова о страшном бытии заключенных Белбалтлага. Книга написана талантливыми людьми и очень профессионально: «ударное строительство», «перековка людей», «победа советской власти» и т. д. Авторы опуса чувствовали себя вершителями судеб, хотя в действительности ради своего положения и карьеры прикрыли ложью несчастья и гибель других людей.

Строительство Беломорканала, 1933 год

Духовой оркестр Беломорско-Балтийского канала. 1930-е годы

«Инженеры человеческих душ» выступили не более, как хитрые и смекалистые домашние рабы советской власти. В Древнем Риме, именно среди домашних рабов, привычно находились многие поэты и художники, услаждавшие своим искусством господина.

На Беломорканале потерял зрение великий русский философ Алексей Федорович Лосев. Он попал в лагерь за свой труд «Диалектика мифа». Дополнения к «Диалектике мифа» оказались опубликованы только после 1991 г. Жаль, что обслуживавшие советскую аристократию писатели никогда и не узнали этих слова философа-зэка:

«И вот в этой смекалке и все дело. Древне-греческие рабы тоже смекнули, что им выгоднее в каком-то отношении иметь над собой праздную аристократию. И этой смекалки хватило на тысячелетия».

Титульный лист газеты «Перековка», 20 июля 1933 года

Советская аристократия в духовном плане была совершенно праздной. Советская аристократия властвовала пока ее пропаганду обеспечивали выходцы и выученики Российской Империи. Домашние рабы, вскормленные новой аристократией, оказались на порядок слабее…

И Советский Союз пал – «Лет до ста нам расти без старости».

Обычная судьба варварских государств, вроде Королевства вандалов в Северной Африке.

Распознавать врага «по чуждому блеску глаз» вечно невозможно. Особенно, если врагом ты являешься сам.

Александр Гончаров

На анонсе: портрет А. Толстого. В.А.Серов (фрагмент)

Источник

Поделитесь с друзьями:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • В закладки Google
  • Google Buzz

Find more like this: АНАЛИТИКА

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *