«А тюрьмы нам нечего бояться…»

28 октября — день памяти святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского, исповедника.

По словам духовного писателя Сергея Фуделя, близко знавшего святого, владыка Афанасий был одним «из тех редчайших людей, которым хочется поклониться до земли и припасть к коленям, ища у них их неоскудевающего мужества и неугасимого тепла»…

Будущий святитель родился в 1887 году в небогатой семье. Отец его был делопроизводителем гимназии, а мать — из крестьянского сословия. В крещении он получил имя Сергей, в честь преподобного Сергия Радонежского. На втором году жизни он потерял отца, мать воспитывала его одна. Влияние матери, бесконечно доброй, самоотверженной и глубоко верующей женщины, во многом определило жизнь святого. Матрона Андреевна всю себя посвятила воспитанию сына и до самой своей смерти в 1930 году оставалась его самым близким другом. Оказавшись в заключении, святитель при любой возможности писал ей письма, иногда каждый день. Памяти матери посвящена и главная научно-богословская работа епископа Афанасия — «О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви».

С самого раннего детства будущий святитель проявил себя как необычный ребенок. Он с радостью ходил в церковь и оставался до конца на самых длинных богослужениях. Даже детские игры Сережи были совершенно особенными. Он закутывался в мамины платки, изображавшие священническое облачение, и начинал играть «в службу»: кадил, благословлял, на память читал молитвы. На вопрос: «Кем ты хочешь быть?», — мальчик неизменно отвечал: «Архиереем». Многие дети хотят посвятить жизнь какому-нибудь высокому героическому призванию (например, совершить подвиг, стать знаменитым путешественником, писателем, ученым), но немногие из них остаются верны своей детской мечте и находят силы осуществить ее во взрослой жизни. Святитель Афанасий сумел осуществить свои детские стремления и действительно стал настоящим героем, хотя во времена его детства призвание епископа вовсе не считалось чем-то героическим.

Такая детская мечта была тем более необычной из-за того, что до революции священство было довольно замкнутым сословием: в священники, как правило, шли люди из священнических же семей. Матери святого стоило больших трудов исполнить желание сына и устроить его в духовное училище. В подобные учебные заведения детей из других сословий обычно не принимали, и Сергей с матерью был вынужден переехать из родного Владимира в Шую, где и в 1896 году поступил в местное духовное училище. Дальше он учился во Владимирской семинарии и Московской Духовной Академии, которую закончил в 1912 году. В том же году святой принял монашеский постриг с именем Афанасий, затем был рукоположен сначала во иеродиакона, а потом и в иеромонаха.

Из всех богословских дисциплин, преподаваемых в семинарии и академии, будущего святителя больше всего заинтересовался вопросами литургики, т.е. изучения православного богослужения. Еще с детства любивший церковные службы, святой сумел увидеть в богослужении не просто набор каких-то средневековый текстов, вычитываемых в церкви, а потрясающую поэзию, отличающуюся не только необыкновенной духовной и философской глубиной, но и высочайшими литературными достоинствами: совершенством формы, яркостью и смелостью образов, тонким проникновением в самую сердцевину душевной и духовной жизни человека. Эту восторженную любовь к церковной службе будущий святитель сумел зажечь и в сердцах своих учеников, когда сам стал преподавать литургику сначала в Полтавской, а затем Владимирской семинариях. По воспоминаниям протоиерея Алексея Громова, именно иеромонах Афанасий помог ему понять, что «в наших богослужебных книгах, особенно в Триоди Постной, есть произведения, не имеющие себе равных в литературе по силе своего духовного воздействия».

Святой Афанасий был не только знатоком православного богослужения, но и сам стал церковным гимнографом. Еще в Шуйском духовном училище он написал свой первый литургический гимн — тропарь чтимой Шуйско-Смоленской иконе Божией Матери. Самое известное богослужебное произведение святого — «Служба Собору Всех Святых, в земле Российской просиявших», составленная им вместе известным ученым-востоковедом Борисом Александровичем Тураевым во время Поместного Собора 1917-18 гг., а потом много раз дополнявшаяся и редактировавшаяся во времена тюремных и лагерных скитаний святителя.

Иеромонаху Афанасию было тридцать лет, когда в России произошла революция, победила безбожная советская власть, начались гонения на Церковь. Именно в это время ученый-литургист иеромонах Афанасий вышел на свое общественное церковное служение. Он становится членом Поместного Собора 1917-18 гг., где работает в отделе по Богослужебным вопросам. Вернувшись во Владимир с Поместного Собора, о. Афанасий был избран в члены епархиального совета, как представитель монашествующих (1918—1920 гг.). В это время святой впервые открыто выступил против антицерковных действий большевиков. В 1919 году прошла кощунственная компания по вскрытию мощей русских святых. Иеромонах Афанасий сумел устроить так, что предполагаемое поругание святыни обратилось в торжественное богослужение и прославление святых, чьи мощи безбожники хотели выставить на посмешище. В Успенском соборе было установлено постоянное дежурство. В храме стояли столы, на которых лежали святые мощи. Первые дежурные — иеромонах Афанасий и псаломщик Александр Потапов — ожидали народ, толпившийся у дверей храма. Когда открылись двери, иеромонах Афанасий провозгласил: «Благословен Бог наш…», в ответ ему раздалось: «Аминь» — и начался молебен Владимирским угодникам. Входящие люди благоговейно крестились, клали поклоны и ставили у мощей свечи.

Во время вскрытия было установлено, что тело св. благоверного князя Глеба, скончавшегося в 1174 году (сына св. князя Андрея Боголюбского), было мягким и кожу на нем можно было схватить пальцами, она отставала, как у живого. А у великого князя Георгия, убитого в бою с татарами в 1238 году, отсеченная в бою голова оказалась приросшей к телу, но так, что можно было заметить, что она раньше была отсечена, так что и шейные позвонки были смещены и срослись неправильно. Вскрывавший мощи врач впоследствии говорил, что это обстоятельство укрепило в нем веру в Бога и в чудеса Божии.

Вскоре священноначалие ставит ревностного пастыря на ответственное служение: его (уже в сане архимандрита) назначают наместником двух древних монастырей епархии — Боголюбского и Владимирского Рождества Пресвятой Богородицы.

10 июля 1921 года архимандрит Афанасий принимает архиерейскую хиротонию. Он становится епископом Ковровским, викарием Владимирской епархии. В это время любой, кто принимал священство, тем более, епископский сан, в полной мере отдавал себе отчет в том, что впереди его ждут неминуемые притеснения и преследования, скорее всего – тюрьма, вполне вероятно – смертный приговор. Безбожная советская власть совершенно логично воспринимала любого человека, который в это страшное время гонений решил посвятить свою жизнь Богу и Церкви, как своего злейшего врага; именно на этих людей она в первую очередь обрушивала молот репрессий. Архимандрита Афанасия к тому же прямо предупредили в органах ГПУ, что, если он примет сан епископа, его арестуют. Святой, тем не менее, пошел на этот шаг. Казалось бы, зачем было идти на такую жертву ради дела, которое тебе заведомо не дадут осуществить, не следует ли верующим людям наоборот затаиться и переждать гонения? Но архимандрит Афанасий следовал иной логике. В то время шла война против Церкви, и святой решил быть в первых рядах ее защитников. Естественно, воины первого эшелона почти все погибают или получают раны — но именно от их мужества зависит окончательная победа. Церковь в итоге победила и ее победа была достигнута стойкостью тех, кто, не задумываясь, готов был положить за нее свою жизнь. В числе этих людей был и святитель Афанасий.

Недолгое время свободного епископского служения владыка Афанасий посвятил по большей части борьбе с обновленческим расколом, группой священников-отступников, вступивших в союз с безбожной властью и пытавшихся разрушить Христову Церковь изнутри. Святитель Афанасий объяснял своей пастве, что раскольники, восставшие против канонического епископата, возглавляемого Патриархом Тихоном, не имеют права совершать Таинства, а потому храмы, в которых они совершают Богослужения, безблагодатны. Он заново освящал оскверненные раскольниками церкви, увещевал отступников приносить покаяние вместе с приходом, обличая тех, кто не раскаялся.

Первый арест святителя произошел уже 30 марта 1922 года. Он положил начало многолетним тюремным мытарствам владыки Афанасия. По его собственным подсчетам, за годы архиерейства на кафедре он провел лишь 2 года, 9 месяцев и 2 дня, а «в узах и горьких работах» (т. е. в тюрьмах и ссылках) — 21 год, 11 месяцев и 12 дней. Едва отбыв один срок, святитель Афанасий получал новый. В коротких промежутках между лагерями святого отправляли в ссылки, «для некоторого отдыха», как он, улыбаясь, говорил своим духовным детям.

В лагерях же ему, человеку с больным сердцем и слабым здоровьем, пришлось пережить и общие работы, на которых через несколько месяцев сгорали и крепкие мужики, и штрафные изоляторы, и трехмесячное ожидание расстрела. Путь Владыки по тюрьмам и ссылкам был нескончаемым и изнурительным: тюрьмы — Владимирская, Таганская в Москве, Зырянская, Туруханская, лагеря — Соловецкий, Беломоро-Балтийский, Онежский, Мариинские в Кемеровской обл., Темниковские в Мордовии… Одно перечисление мест заключения святителя заняло бы несколько страниц убористого текста.

Святитель Афанасий удивительно мужественно, даже радостно встречал лишения и скорби.

«А вот я смотрю сейчас на заключенных за дело Христово епископов и пресвитеров, — писал он матери, — слышу о православных пастырях, в других тюрьмах находящихся, какое спокойствие и благодушие у всех. <…>

А тюрьмы нам нечего бояться. Здесь лучше, чем на свободе, это я не преувеличивая говорю. Здесь истинная Православная Церковь. Мы здесь как бы взяты в изолятор во время эпидемии».

В годы действительной эпидемии безумия, насилия и безбожия нужны были люди, которые сохраняли бы здравый смысл, человеческое отношение к окружающим и истинную веру. Святитель Афанасий и множество других исповедников и страдальцев за Христа и были такими людьми.

Епископское служение святителя Афанасия удивительным образом продолжалось и в лагерях и ссылках. Главное в служении епископа, как и любого священнослужителя — это совершение Таинства Евхаристии, Причастия, через которое люди реально соединяются со Христом; в Теле Христове происходит соединение всех верующих, подлинное единство Церкви. Святитель Афанасий сам сшил себе переносной антиминс, плат с зашитыми частицами мощей святых, на котором должно совершаться таинство Евхаристии, и при любой возможности в заключении и ссылке совершал Литургию. Если бы тюремная администрация узнала бы об этом, святой мог бы получить новый срок, а то и быть приговоренным к расстрелу. Благодаря мужеству святого Христос через таинство Евхаристии приходил к узникам в темницы, — такой был главный долг епископа и святитель Афанасий достойно его исполнил. Богослужение вообще было для Владыки основой жизни, главным ее смыслом, независимо от того, был ли он на свободе или за тюремной решеткой.

Вместе с тем, самой своей жизнью святой показывал пример подлинного христианина. Ни при каких обстоятельствах он не терял веры в Бога и чувства великой к Нему благодарности. Еле живой после пыток, святитель часто говорил близким людям: «Давайте помолимся, похвалим Бога!» И первым запевал: «Хвалите имя Господне». И пение это его оживляло. Вновь пришедших узников Владыка ободрял: «Не падай духом. Господь сподобил тебя, по Своей великой милости, немного за Него пострадать. Благодари Бога за это!»

Сам терпя лишения, святитель Афанасий всегда стремился помочь ближним. Получив какую-либо посылку с воли, он тут же делился с другими заключенными, не делая различий между верующими и неверующими людьми. Однажды в Усть-Сысольске он даже отдал свою продуктовую посылку ссыльным эсерам, воинствующим безбожникам и некогда революционерам, в чем-то более радикальным, чем большевики; они думали даже некоторое время, можно ли им принимать помощь от священнослужителя, но чувство голода пересилило и подарка они не отказались.

При этом святитель всегда был прост и легок в общении и не терял своеобразного чувства юмора. Уже упоминавшийся Сергей Фудель оказался в какое-то время в ссылке в одном городе со святителем Афанасием. Его жена тяжело заболела, тогда владыка где-то раздобыл ей сахара, а чтобы она не стала отказываться, заявил ей: «бери, ты ж моя духовная дочь, а моя фамилия Сахаров, значит, ты должна есть много сахара». Это шутка выглядела бы детским каламбуром, если бы ее сказал не политзаключенный к такой же зэчке, которую он, может быть, спас от смерти своим поступком.

Тюремное фото

Такая любвеобильность и щедрость невольно привлекали и привязывали к Владыке сердца окружающих. Даже уголовники в лагерях уважали его, и слух о нем как о «настоящем архиерее» распространялся за пределы того отделения лагеря, где он находился. Впрочем, в лагерях находились разные люди, были среди них и такие, кто пользовался добротой святителя и сам же над ним издевался. В 1940 году совершенно истощенный и больной владыка был признан лагерной администрацией инвалидом и направлен с общих работ в лаптеплетную бригаду. Раз в четыре дня святой был дневальным и должен был убирать барак. Его сменщики халтурили и святителю приходилось через три дня вывозить всю грязь, которая после того опять в течение трех дней копилась до его дежурства. А те трое только посмеивались: «Дураков-то работа любит». Святой не умел «втирать очки» и «заряжать туфту» и к каждой работе как христианин относился ответственно и заботливо.

Святитель Афанасий вышел на свободу только 9 ноября 1951 года. По всем человеческим понятиям он не мог вынести такого длительного и тяжелого заключения и по состоянию здоровья, и по самим обстоятельствам лагерной жизни. В 1937 году святой бы заключен в штрафной изолятор. Там он пробыл три месяца. Каждую ночь нескольких заключенных выводили на расстрел. Владыка все время был на очереди и ежедневно готовился к смерти, но почему-то очередь каждый раз его обходила. Но Господь сохранил своего угодника, очевидно, чтобы он и в последние годы жизни послужил церкви, теперь как мудрый духовный наставник и прозорливый старец.

На свободе уже слабеющий и стареющий святитель, поселившийся в г. Петушки Владимирской области, переписывался с десятками людей. Каждый из них получал простые, но необходимые слова совета, ободрения или утешения. Сам вид святого убеждал окружающих, что и в наше время можно жить по Евангелию, с радостью и любовью принимая окружающий мир и людей этот мир населяющих. Московский протоиерей Всеволод Шпиллер, вернувшийся в те годы на Родину из эмиграции, лично знавший многих выдающихся церковных деятелей своей эпохи разных стран и национальностей, говорил, что такого святителя, как владыка Афанасий, нет ни в одной из поместных Церквей.

28 октября 1962 году святитель Афанасий отошел ко Господу. Он предсказал этот день и час заранее. Погребение его стало настоящим церковным торжеством. Во вторник 30 октября в доме Владыки игумен Кирилл (Павлов) служил Великую панихиду. Лик почившего был светлым и радостным, а тело не имело ни малейших признаков тления. После панихиды гроб с телом владыки Афанасия повезли во Владимир, в Успенский собор. До утра собор не закрывали, и всю ночь он был полон народа. Материя, которой был обтянут гроб, к моменту выноса на кладбище в некоторых местах была протерта до дерева — столько людей прощалось с почившим святителем.

Сразу же после смерти святителя Афанасия по молитвам к нему стали совершаться многочисленные чудеса. Святой был прославлен как святитель и исповедник на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года.

Источник

Find more like this: АНАЛИТИКА