Трагедия, пережитая в ХХ столетии Россией и русским народом, своими разрушительными последствиями сравнима с ядерной катастрофой. Хаос, охвативший страну после крушения монархии в феврале-марте 1917 г. был только началом грядущей апокалипсической драмы. Ужаса, который развивался по нарастающей.
Гражданская война, террор, искусственный голод, разруха, «безбожные пятилетки», раскулачивание, лагеря, ссылки, принудительный труд…
Всё это не только уносило миллионы человеческих жизней, но развращало и калечило души. Никогда прежде так много людей и в такое короткое время не испытали на себе столько унижений, страха за свою жизнь и жизнь своих близких, произвола и беззакония. Никогда прежде граждане огромного государства не вовлекались столь массово в порочный круг ненависти, тем самым становясь вольными или невольными соучастниками совершавшихся злодеяний, с готовностью примеряя на себя роли доносчиков, палачей и убийц.
Последствия этого дьявольского разгула мы видим и в настоящее время. И будем наблюдать ещё долго.
У части ныне живущих произошедшие ужасы вызывают желание их оправдать, преуменьшить, или предать забвению. Вызвано это, прежде всего, морально-психологическим дискомфортом, который проявляется всякий раз, когда встаёт вопрос о возможной причастности к преступлениям предков или кого-то из родственников. От этого не застрахованы даже приверженцы антикоммунистических взглядов. В условиях репрессивного государства (которым, без сомнения, являлся ленинско-сталинский СССР) многие, пусть даже сами того не желая, оказывались причастны ко злу. Сотни тысяч людей в разное время служили в карательных органах. У каждого из них были семьи, дети и родственники. Ещё больше граждан «страны советов» служили осведомителями. И даже те, кого миновало знакомство с машиной государственного террора, так или иначе способствовали укреплению коммунистической диктатуры. Простые рабочие, служащие участвовали в антирелигиозных кампаниях, проводили митинги в поддержку коллективизации и индустриализации; снимали колокола и разоряли старые кладбища; одобряли закрытие храмов и требовали всё новых арестов и казней «врагов народа».
Такова реальность. И вовсе не горделивое триумфаторство, а осознание содеянных прегрешений и покаяние, уместны в оценке той страшной поры. В этой связи особую актуальность и непреходящую ценность приобретают свидетельства о подвиге Новомучеников и Исповедников Российских. Тех, кто до конца остался верен своим убеждениям, поступая так, как велела им их христианская совесть. Нельзя забывать и о нравственном подвиге тех людей, которые хотя и не приняли мученический венец, но в атмосфере господства безбожной идеологии не дали нечестию овладеть их сердцами и душами.
О преступлениях большевизма, быте и нравах ранней советской эпохи, в последние десятилетия написано и сказано много. Начиная со второй половины 1980-х гг. было опубликовано большое количество воспоминаний, исследований, документов, статей периодики, рассказывающих о разных этапах крестного пути России. Вместе с тем, только немногие современные авторы, работающие в жанре художественной прозы, посвящали свои произведения этим страшным страницам истории. При этом сложно назвать тексты, написанные в 1990—2000-е гг., где были бы отражены не отдельные эпизоды трагедии, но показана вся Русская Катастрофа.
Представляя вниманию читателей новый роман писательницы и поэтессы, главного редактора литературно-общественного журнала «Голос эпохи», Елены Семёновой, «Претерпевшие до конца», можно с уверенностью говорить, что задача детального и полного освещения трагедии прошлого в современной художественной литературе сегодня успешно разрешена.
Роман, вышедший в двух томах, является отражением пережитой страной катастрофы в судьбах нескольких семей. Представители разных сословий: крестьяне, интеллигенция, офицеры, дворяне и духовенство — проходят через все круги ада: Первую мировую и Гражданскую войны, разруху и голод, репрессии, ссылки и лагеря. И в этих нечеловеческих условиях они остаются Людьми, способными на сострадание, сохранившими в душе Бога. Верными до конца.
Как и предыдущее произведение автора — роман-эпопея «Честь-никому!» (косвенным продолжение которого является представленная книга), роман «Претерпевшие до конца» основан на обширном документальном и фактическом материале. Вместе с вымышленными персонажами, на страницах романа действуют реальные исторические личности: представители дореволюционной российской элиты, деятели Белого движения и эмиграции, священнослужители, советские военные, партийные деятели и чекисты.
Сквозной линией повествования проходит история Русской Православной Церкви в первой половине ХХ в., проблема взаимоотношений духовенства и верующих с коммунистической властью. Роман охватывает долгий период: с 1914 по 1950-е гг. Точно в реальности, читатель увидит преображение России из пусть и имеющего многие неразрешённые социальные, экономические и иные проблемы, но православного, христианского государства — в вотчину «зверя из бездны». Где лучшие принесены в жертву, изгнаны и терпят всевозможные унижения. А худшие вознесены на вершину.
Нет смысла пересказывать сюжетные перипетии романа. При всей историчности и достоверности событий и образов, достоинство книги в другом.
Многие рассуждения Елены Семёновой об истоках и сущности российского лихолетья универсальны в оценке вообще всех революций. В том числе, и нынешней «украинской смуты».
Позволим себе процитировать некоторые из авторских мыслей.
«Революция — бессмысленная жестокость. Кровь, разрушение и всегда — преступление».
«Легитимность власти, на мой взгляд, заключается в благосостоянии и позитивном развитии народа. <…> Алчущие Свободы обретают в её лице самого жестокого и беспощадного тирана… Алчущие Равенства обретают его в могилах, равняющих всех… Так было во Франции. Все герои революции в свой час поднялись на свою последнюю трибуну на Гревской площади, все увидели сияющий нож гильотины над собой. Это непреложный закон. <…> Братство? Братство возможно лишь во Христе. А они (революционеры — Д. С.) Его отвергли. Тогда какое же у них братство? Братство во Антихристе? Это не братство… Это сообщество ненавидящих друг друга гадов, жалящих и пожирающих друг друга».
Вскрывая антихристианскую, преступную суть «русской» революции, устами своих героев писательница проводит непрозрачные параллели с Великой Французской революцией, чьи зверства и ужасы предвосхитили «красный террор» и стали ориентиром для его идеологов и творцов. С чем соглашались и сами лидеры большевизма.
Так, в июне 1917 г., Ленин ставил в пример якобинцев — носителей идей революционного экстремизма во Франции в XVIII столетии, и называл их «великим образцом действительно революционной борьбы с классом эксплуататоров со стороны взявшего всю государственную власть в свои руки класса трудящихся и угнетённых».
«Пример якобинцев поучителен. Он и посейчас не устарел, только применять его надо к революционному классу XX века, к рабочим и полупролетариям. Враги народа для этого класса в XXвеке — не монархи, а помещики и капиталисты, как класс.
Если бы власть перешла к „якобинцам“ XX века, пролетариям и полупролетариям, они объявили бы врагами народа капиталистов, наживающих миллиарды на империалистской войне, то есть войне из-за дележа добычи и прибыли капиталистов» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., изд. 5-е, т.32. — М.: 1969 — с.306−307).
Советские коммунисты превзошли своих учителей. Показывая это, автор романа ни на минуту не забывает о духовной природе революции и власти богоборцев.
Показателен диалог двух героев:
«— Разобрать бы ещё в нашей смуте, где она, эта правда <…>
— В четырёх Евангелиях. В десяти заповедях. В том же, в чём во все без исключения времена. А смута как раз и рождается от непонимания этого. Свято место пусто не бывает. Где нет Бога, там станут хозяйничать бесы. Спасение России сегодня не в политических доктринах, не в экономических построениях, а в одной лишь Церкви. В той, что в нас самих, — отец Валентин поднёс руку к груди. — Которую не разрушить. В каждом человеческом сердце. Сердце человека — Божий престол. И доколе оно не утвердится в Боге, будет игрушкой в руках разномастных бесов, будет разрываемо всевозможными химерами, лживыми идеями, тленными кумирами. Вот, оно рабство! Вместо свободы во Христе несчастные люди выбирают рабство в некой идее — разве это не страшно?
— Но ведь бывают и здравые идеи <…>
— Бывают <…>. Проблема в том, <…> что ни одна идея не может объять всего. Любая идея ограничена, узка. Идеи, вообще, подразделяются на две категории: ложные и ограниченные. Первых несравненно больше. Знаете, у кого более всех идей? Да у бесов же! У них тысячи идей! И они вбрасывают их осколками тролля в людские умы и души, и начинаются войны. За идеи! Люди, никогда не видевшие друг друга, не сделавшие друг другу зла, возможно, и вовсе не сделавшие в жизни никакого особого зла, начинают ненавидеть друг друга только потому, что расходятся в идеях! Может ли быть что-то нелепее? Скажу больше, большинство идей являются следствием преступления. Всякое преступление, даже тяжкое, ещё не так страшно само по себе. Но страшно его оправдание. Оправдание преступления нередко вырастает в целую идеологию, зачастую совершенно извращённую. Идеологию, которую измышляет помрачённый разум падшего человека для оправдания собственного падения. Либо же сначала придумывается идеология, но с целью обосновать готовящееся преступление. Так очень многие идеи явились. Большевизм — яркий тому пример. Есть категория идей иных. Здравых, как ты их называешь. Против них, может, и нечего особенно сказать. Но все они, в сущности, что такое? Части одной Истины. Зачем нужна часть, когда дано целое? Ищите целого, а не частей. В частях никогда не будет гармонии. Гармония — удел целого. А, главное, никогда не порабощайте целого части, не порабощайте Истины идее. Даже самой правильной и прекрасной. Не ставьте земное во главу угла, иначе все построения будут напрасны».
Система, пришедшая на смену самодержавию и власти Временного правительства, не только расчеловечивала и уничтожала физически. Но и плодила приспособленцев. Тех, кто готов был отречься от своих убеждений, пойти на сделку с преступниками, советское государство могло обеспечить на время (а то и до конца дней) всевозможными благами, возвысить, окружить почётом и славой.
Но, даже обретя вожделенное, люди не могли быть гарантированы, что вскоре не пополнят ряды репрессированных. В этих условиях жить в соответствии с христианскими заповедями, и нелицемерно чтить Господа, значило совершать духовный и нравственный подвиг.
Становились реальностью слова Святого Писания: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Моё; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24, 9−12.).
Для верных до конца страдания и крестные муки обернулись подлинными высотами духа. Погнавшиеся за сиюминутными удовольствиями — пали в бездонную пропасть. Так или иначе, жизнь всё расставила по местам.
Показательна история одного из отрицательных персонажей романа, энкавэдэшника Варса Викулова. Начав своё восхождение с предательства, обрёкши на смерть родного отца, к концу 1930-х гг. Викулов сделал головокружительную карьеру. Желая продвинуться вверх, получить новые звания, привилегии, он готов идти буквально по трупам. До определённого момента всё складывалось как нельзя лучше, и даже война с нацистской Германией сперва дала палачу возможность в полной мере проявить «служебное рвение». Но произошло непредвиденное. Попав в конце войны под обстрел, Викулов слепнет. Остаток жизни ему суждено провести инвалидом. Пусть и имеющим всевозможные льготы, но никому не нужным и одиноким. И только тогда он… нет, не раскаивается, но ощущает бессмысленность и никчёмность собственной жизни. В которой были лишь только злоба, жестокость и подлость.
Напротив, женщина из «бывших», дочь белого офицера, певица Анна Аскольдова, которую Викулов когда-то соблазнил и сделал на время своей женой, а после, узнав о её происхождении, без колебаний донёс на неё, и занял принадлежавшую ей жилплощадь, — хотя и прошла через тюрьмы и лагеря, но именно там воссоединилась с возлюбленным (который затем стал её мужем), и родила сына.
«Я теперь старая и страшная, мои лучшие годы прошли в лагерях и ссылках. Но я… счастлива. Я знаю, что такое настоящая любовь, я была замужем за любимым человеком, я имею от него сына. А ведь ничего этого могло у меня не быть! Так что спасибо тебе, Варс, и прощай!».
Без преувеличения, роман Елены Семёновой «Претерпевшие до конца» является не только прекрасным примером возрождения нравственных традиций русской литературы, не только повествует об ужасной трагедии, пережитой в ХХ столетии Россией и русским народом, но имеет важное воспитательное значение, показывая вершины и пропасти духа.
Дмитрий Соколов
Впервые опубликовано: Мемориально-просветительский и историко-культурный центр «Белое Дело»: http://beloedelo.ru/actual/actual/?288
Смотрите также:
Иван Солоневич. Последний рыцарь империи
«Я живу, чтобы свидетельствовать». Олег Волков: восхождение к свету
За право жить не по указке духовного хама
«Я знаю — Россия с Богом, хотя и спиной к Нему». Памяти Леонида Бородина…
Find more like this: АНАЛИТИКА
Уведомление: Большой террор | Церковь Успения Богородицы
Уведомление: Архангельская епархия открыла виртуальный музей Новомучеников и исповедников | Церковь Успения Богородицы
Уведомление: Неделя о Блудном Сыне и Новомученики Российские | Церковь Успения Богородицы