«Троица» Рублева: окно в вечность или магический артефакт?

by on 02.06.2023 » Add the first comment.

История с «Троицей» Андрея Рублева заставляет задуматься: а как получилось, что у православных иконы играют такую огромную роль? Откуда вообще они взялись, ведь у первых поколений христиан их не было? Рассказывает профессор Андрей Десницкий.

Почему именно иконопись стала главной «визитной карточкой» православной традиции? И разве не делалось в истории попыток очистить христианство от связанных с иконами суеверий?

Всё, как водится, уже бывало.

От портретов до иконоборцев

Первые христиане не создавали своего особого изобразительного языка. Они, разумеется, могли рисовать свои фрески, но они были примерно такими же, как и у языческих соседей. Например, образ Доброго Пастыря, несущего на плечах заблудившуюся овцу, взят целиком и полностью из греко-римской традиции, где это был просто пастух – а христиане придали ему иное значение, он стал обозначать Иисуса Христа. К тому же многие христиане буквально воспринимали вторую из Десяти заповедей, которая запрещает поклоняться изображениям богов, тем более, что в языческом мире такие статуи и фрески встречались на каждом углу.

Всё начало меняться после принятия христианства Римской империей в четвертом веке: теперь требовались простые и понятные символы для, что называется, «широких народных масс». Многим знакомы так называемые погребальные Фаюмские портреты из Египта – по стилю ранние иконы к ним ближе всего. Это изображения умерших с их неповторимыми чертами лица, но идеализированные, такие, чтобы передать всю их красоту, не показывая ни болезни, ни старости, ни уродства. Такие портреты, собственно, служили напоминанием о дорогих и близких, и то же самое можно сказать об иконах.

Но на практике огромное количестве людей, сменив языческих божеств на Христа, мало что поменяли в своем отношении к святыням. Иконы стали воспринимать как волшебные обереги, например, краску с них иногда соскабливали и подмешивали к евхаристической Чаше, чтобы святыня стала еще святее. По сути, символы стали превращаться в идолы.

Может быть, именно с этим связан строгий запрет на изображения человека в исламе, и уж совершенно точно реакцией на эти суеверия стало иконоборчество, которое прокатилось по всей Византии в VIII – IXвеках. Стремясь покончить со злоупотреблениями, иконоборцы просто уничтожали иконы, считая единственным достойным христианским символом изображение креста.

Так человечество утратило почти всё великолепие ранневизантийских мозаик и фресок – почти, потому что в западной части христианского мира иконоборцев не было. В итальянской Равенне можно увидеть мозаики VI века ровно потому, что этот город тогдашние «варвары», не интересовавшиеся высоким богословием, отбили у просвещенных византийцев.

Кстати, можно добавить, что Западную Европу иконоборчество тоже догнало, но уже в период Реформации, когда многие протестанты уничтожали статуи, фрески и витражи примерно по тем же причинам, что и в Византии за много веков до того.

Богословие и суеверие

А в православии в результате было разработано достаточно сложное учение об иконе как об образе, который возводит душу и ум человека к Первообразу, т.е. к тому, кто на иконе изображен. Иконам человек не поклоняется в том смысле, в каком он поклоняется Богу, но лишь приветствует их зримым образом, воздавая честь Первообразу.

Кстати, Бог принципиально неизобразим, поэтому на иконах могут присутствовать лишь Христос, обладавший человеческой природой, и Святой Дух в сцене Крещения, где он был видим в образе голубя. И, разумеется, дева Мария и святые, которые были людьми. Но никак не Бог Отец…. опять-таки в теории, да.

К тому же у икон зрелого Средневековья появился свой изобразительный язык, символический, призванный подчеркнуть, что перед нами не реалистическое изображение. Взять хотя бы обратную перспективу: на художественных полотнах прямые линии сходятся к горизонту (перспектива), но на иконах они нередко остаются параллельными или даже… расходятся, потому что икона не изображает видимый нами мир, а открывает дверь в невидимый. То, что вдали, больше и важнее того, что вблизи.

Образ или объект для поцелуев?

Средневековые иконы, включая «Троицу» Рублева, прекрасны. И все-таки мне очень жалко, что ранневизантийское искусство, бывшее, по сути, продолжением греко-римского, не сохранилось. Оно было иным, более светлым, более человечным, менее мистическим. Те и другие старались передать незримую реальность с помощью зримых образов, но делали это с помощью иного изобразительного языка. А потом пришла из Европы академическая живопись, и иконы стали похожи на обычные картины, только на христианские сюжеты. Как ни странно, к началу XX века язык русской иконы был в России практически забыт.

Роза Королёва. Андрей Рублёв

Открыли его заново искусствоведы, реставраторы и музейщики. Они, в частности, вынули из очень дорого золотого оклада «Троицу» Рублева, стоявшую в Троице-Сергиевой лавре, осторожно удалили более поздние «поновления», т.е. красочные слои… и ахнули. Оказалось, что изначальная икона – какую мы до сих пор могли видеть в Третьяковской галерее – светлая, легкая и нежная. А все дальнейшие слои ее только утяжеляли, разрушали изначальный замысел. Так, у Рублева на столе стояла только Чаша, напоминавшая о Евхаристии. Но… как же они там без закуски? И «поновители» накрыли стол.

А потом появился тяжелый золотой оклад, разумеется, из самых благочестивых чувств надежно укрывший то, что еще осталось от изображения. Впрочем, осталось немного, так как копоть от свечек и ладана всё затемнила, и остался объект, который можно целовать, которым можно владеть, но который уже никак не назовешь окном в вечность, потому что вечность закрыли золото и копоть.

Смотрите также:
Принуждение к чуду

Да, во все века языческое отношение к иконе (и следующее за ним по пятам иконоборчество) истребить было невозможно. Икона во все времена нередко понималась как магический артефакт, особенно необходимый на войне: вот обнесешь икону вокруг стен города, и она город защитит. Но тогда встает закономерный вопрос: кто на самом деле иконоборцы? Только те, кто варварски уничтожают иконы, или еще и те, кто из таких же соображений благочестия превращают иконы в инструмент, с помощью которого можно заставить Бога вмешаться и победить всех моих врагов?

.

Как в анекдоте… Американец советует российскому чиновнику: «economy, just economy». А тот согласно кивает: «ну иконами – так иконами». Если с экономикой ничего не выходит, в самом деле, может, еще один золотой оклад поможет? Это мы завсегда могём…

Но есть тут одна деталь. С христианской точки зрения, самая главная икона, достойная уважения и почитания – человек. Каждый человек.

Так что почтить образ Божий можно очень просто – нужно лишь перестать их, людей, убивать.

Фото и видео — эпизоды фильма А. Тарковского «Андрей Рублев»

Источник

 

Поделитесь с друзьями:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • В закладки Google
  • Google Buzz

Find more like this: АНАЛИТИКА

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *