Последним посланникам

«Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков»…

Слово на воскресное Апостольское чтение схиархимандрита Авраама (Рейдмана) в неделю 10-ю по Пятидесятнице.1 Кор., 131 зач., IV, 9-16.

В славянском тексте начало этого стиха звучит так: «Мню бо, яко Бог ны посланники послeдния яви», а у епископа Кассиана (Безобразова) переведено: «Ибо Бог сделал нас, апостолов, последними»…

Последние два перевода отличаются от Синодального очень интересным моментом, меняющим наше обычное, не совсем правильное восприятие текста. Мы, читая Синодальный перевод, воспринимаем выражение «последние посланники» как «последние хронологически»: вот, ранее были пророки, а апостолы — это самые последние посланники Божии, открывшие полноту истины новозаветного учения. Но последними они были в глубочайшем смирении, которое святые апостолы были вынуждены воспринять в своем величайшем служении. Если перевести этот стих Писания дословно, то выйдет так: «Ибо я думаю, что Бог нас, апостолов, показал последними», то есть самыми последними людьми во всем человечестве. Он унизил их более, чем кого бы то ни было, ведь они были нищими, беспомощными и беззащитными, во время своих странствований многократно подвергались всевозможным притеснениям, избиениям, опасности и в конце концов претерпели мученическую смерть.

Харменс ван Рейн Рембрандт. Апостол Павел

Обратим внимание на слова «как бы приговоренными к смерти» (ст. 9). Преступник, приговоренный к смерти, обычно сидит в одиночной камере и не знает, когда его приговор приведут в исполнение: сегодня ли, через месяц ли. Иногда ожидание может длиться годами, иногда все заканчивается очень быстро. Всю оставшуюся жизнь человек находится в таком мучительном томлении. Апостол Павел сравнивает всех апостолов, и себя в том числе, с людьми, приговоренными к смерти, которые постоянно ожидают самого страшного. Легко ли терпеть такое душевное состояние?

Апостолов приговорили к смерти сами обстоятельства их жизни и проповеди. Ученики Спасителя возбуждали против себя ненависть врагов христианства — иудеев и язычников — и не могли ждать ни от кого никакой защиты и покровительства, потому что проповедовали в чужих городах. Не мог и не хотел их защитить ни иудейский народ, отрекшийся от них и изгнавший их (те самые соотечественники, на которых обычно опираются), ни римский закон. Апостол Павел, несмотря на то, что был римским гражданином, часто вопреки законам подвергался избиению, арестам и наконец был казнен, с точки зрения римского права, ни за что.

«Потому что мы сделались позорищем» (ст. 9). В славянском переводе — «позор», у епископа Кассиана — «зрелище», можно перевести и как «театр». Апостолы стали зрелищем для мира, на них все смотрят: кто насмехается, кто злобно желает смерти, а кто восхищается. Они на виду у всех, подобно гладиаторам в цирке, которые сражаются друг с другом или с дикими разъяренными зверями и обречены на смерть.

В таком положении находились святые апостолы, которыми мы сейчас хвалимся и которых почитаем великими святыми. Да, внутри нашего сообщества, внутри Святой Христовой Церкви они — великие, но перед глазами всего мира они были совершенно ничтожными; иногда даже современные им верующие, к сожалению, соблазнялись их беззащитным положением. «Мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков» (ст. 9). Как говорят некоторые толкователи, апостолы стали зрелищем и для добрых, святых ангелов, и для падших. Они стали зрелищем для людей, избранных к спасению, и для врагов Христовых. На то, как они совершали свое великое поприще, взирали то с восторгом, то с ненавистью, презрением и злобными насмешками.

Обратимся, например, к эпизоду из книги Деяний апостольских. Когда апостол Павел проповедовал в Афинах, его привели в ареопаг, собрание старейшин, и велели ему говорить, потому что им было интересно, что он проповедует. Сначала к нему отнеслись сравнительно доброжелательно, некоторое время его слушали. Когда же апостол Павел заговорил о воскресении мертвых, то старейшины стали смеяться и говорить: «Ну, об этом мы послушаем тебя в другой раз» (см. Деян. 17, 32).

И только немногие люди, среди которых был Дионисий Ареопагит, впоследствии знаменитый богослов и один из первых епископов города Афин, последовали за ним, когда его отпустили. Значит, апостол Павел подвергся осмеянию перед виднейшими людьми города в самом благоприятном для него случае. Мы же хотим, чтобы нам досталась слава святых, а их позору, унижению, скорбям подвергаться не хотим.

«Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощны, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии» (ст. 10), — продолжает апостол Павел, иронизируя над коринфянами. В Священном Писании иногда употребляется ирония, ради того чтобы показать абсурдность мнений и чувств, которым мы порой предаемся.

Апостол Павел говорит, что «мы [апостолы] безумны ради Христа». Он не обращает внимания на мирскую мудрость, человеческие знания, на то, что считается великим, утонченным, философски обоснованным или с практической точки зрения здравым. Святые апостолы всем этим пренебрегают и выглядят в глазах целого мира безумцами, безрассудными, даже глупцами. Мы же с вами все хотим быть умными: самый глупый человек старается как-то показать, что у него есть ум, и не желает признать своей глупости. Апостол Павел говорит: «Мы безумны». Но не потому, что они на самом деле безумны, но потому, что ради Христа готовы выглядеть и так. Мы же считаем себя благоразумными во Христе. Хотим жить в покое, благополучии, совершенно бесскорбно, в свое удовольствие — и при этом спасаться. «Мы немощны», то есть совершенно беззащитны, никак не можем постоять за себя, — так апостол Павел говорит про всех апостолов. «А вы крепки». Нам представляется, что мы имеем какое-то прочное положение, или мы желаем его занять, иметь какое-то преимущество перед другими даже в монастыре, отрекшись от мира. Мы хотим представлять собой нечто особенное, настаиваем на том, чтобы исполнить свое желание, навязываем свое мнение другим, даже священноначалию.

Сегодняшнее апостольское чтение обличает как нерадивых, горделивых христиан вообще, так и нерадивых пастырей в частности. Хотя апостол Павел не ставит себе такой цели, но, рассказывая о себе, он поневоле заставляет читающих, в том числе и пастырей, сравнивать себя с ним.

«Вы в славе, а мы в бесчестии», — говорит о себе апостол Павел. Мы же с вами хотим пользоваться почетом, уважением хотя бы в кругу немногих людей, хотим, чтобы к нам хорошо относились, хвалили нас, одобряли, уважали и посторонние люди, даже чуждые Церкви.

В своем малом кругу мы тщеславимся друг перед другом и забываем о том, что подавляющее большинство людей смотрит на нас с презрением, не понимает нас и мы им кажемся действительно безрассудными, безумными и глупыми. Мы не хотим об этом помнить и готовы, если сталкиваемся с мирянами, в чем-то отказаться от своих принципов, лишь бы к нам относились уважительно.

Апостол Павел продолжает: «Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся» (ст. 11). Вот в чем состоял подвиг святых апостолов, вот в чем их отличие от обыкновенных христиан — в чрезвычайных скорбях. «Даже доныне», то есть уже в то время, когда были основаны многочисленные общины в разных концах вселенной, апостолы терпели скорби. Путешествуя, совершая свое апостольское служение, они испытывали нужду в самом необходимом, даже в одежде. Они переносили и побои, причем под побоями апостол Павел подразумевает не избиение палками или плетями, а пощечины, унизительные удары по лицу, то есть речь идет о чрезвычайно презрительном отношении к апостолам со стороны врагов Церкви. И великие святые апостолы терпели всё это ради того, чтобы распространять слово Божие, терпели из любви к людям, из преданности Богу, любви к Нему. Они скитались, не имея иногда прибежища, места, где могли бы переночевать. Их часто изгоняли из городов, как мы помним из Деяний апостольских, где много говорится об апостоле Павле и о тех невзгодах, которые ему пришлось пережить.

«И трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы благословляем; гонят нас, мы терпим» (ст. 12). Апостол Павел старался зарабатывать себе на пропитание своими руками, чтобы те, кому он проповедовал, не соблазнялись и не говорили, что он проповедует ради того, чтобы они его содержали. Поэтому он работал сам: днем проповедовал, а ночью трудился, для того чтобы его проповедь была успешней, чтобы все увидели его совершенное бескорыстие. Увы, увы! Сейчас такого почти нет, и на самом деле совершить этот подвиг чрезвычайно трудно.

В Деяниях 18:3 говорится, что ремеслом апостола Павла было изготовление палаток 

«Злословят нас, мы благословляем». Мы, к сожалению, на это неспособны. «Гонят нас, мы терпим». Мы же с вами, если иногда и вынуждены терпеть какие-нибудь скорби, делаем это лишь внешне, а внутренне ропщем, негодуем, гневаемся и рады были бы и отомстить нашим обидчикам или даже просим у Бога якобы восстановления справедливости, выражающейся в том, чтобы Он наказал нашего обидчика какой-нибудь скорбью.

«Хулят нас, мы молим» (ст. 13). «Молим» можно понимать по-разному: возможно, апостолы молились за этого человека, а возможно, пытались его успокоить, умоляли его, чтобы он умиротворился. «Мы как сор для мира» (ст. 13). Это очень впечатляющий образ. Апостол Павел в довольно грубых выражениях говорит о себе самом и о других апостолах. «Мы как сор», то есть то, что выметается, выбрасывается вон. Но этого мало, апостол Павел выражается еще более грубо и откровенно: «Мы… как прах, всеми попираемый доныне» (ст. 13), а можно перевести и так: «Мы стали отбросами для всех до нынешнего времени», то есть самым презренным и негодным, что только может быть.

Мы не можем подражать святому апостолу Павлу в том отношении, чтобы совершать чудеса, чтобы, например, повязки с нашим потом кого-либо исцеляли (см. Деян. 19, 12). Думать об этом было бы нелепо и даже кощунственно. Но почему мы не хотим уподобиться ему в смирении, ведь это для нас доступно, тем более что мы и на самом деле совершенно заурядные, ни на что не годные люди?

Господь нас собрал не для того, чтобы мы сделали что-то великое, но для того, чтобы уберечь нас от соблазна и чтобы мы, падшие, скверные, негодные, ничтожные, здесь, в удобном месте, с большей легкостью спасали свою душу от вечных мук. Однако мы умудряемся поддаться гордости и здесь, в том месте, в котором мы находимся прежде всего для того, чтобы смириться. И сама наша черная одежда, и образ жизни, и отречение от всего, и сами обеты — все напоминает о смирении, но мы наперекор всему умудряемся гордиться иногда теми вещами, которые как раз для стяжания смирения и предназначены. Таково лукавство человеческое. Нас не извиняет то, что это общая черта всех людей, ведь мы находимся в обители осознанно и должны постоянно, каждое мгновение помнить, для чего мы здесь. Один подвижник, например, напоминая себе о том, что он отрекся от мира ради спасения, а не ради чего-либо другого, восклицал время от времени: «Где ты? Где ты?». Мы же забываем об основной цели нашей жизни и начинаем превозноситься какими-то незначащими вещами и таким образом сворачиваем с тесного пути.

Между прочим, словом «прах» или «отбросы» в древних Афинах, конечно языческих, называли самых опустившихся, низких, бесправных людей, подобно тому как сейчас говорят «подонки» или «отбросы общества». И когда город постигало какое-нибудь бедствие, например язва или моровое поветрие, тогда этих людей приносили в своего рода жертву — бросали их в море и говорили: «Избавь нас от нечистоты». Возможно, апостол Павел сравнивает себя не с отбросами в буквальном смысле слова, а с этими людьми, которые в древнем мире в человеческих глазах ничего не стоили.

Апостол Павел в своем послании неожиданно переходит к мягкому тону, опасаясь, видимо, как бы его духовные чада, коринфяне, не оскорбились, не впали в чрезмерную печаль. Конечно, своей иронией он стыдит их, но тут же и отказывается от своих слов, тут же их утешает: «Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих» (ст. 14).

Его слова можно было бы понять так:

«Я говорю об этом не для того, чтобы вам стало стыдно и вы почувствовали себя глупыми, безумными людьми, которые пытаются быть лучше, чем святые апостолы, но для того, чтобы вы, мои возлюбленные дети, вразумились, исправились и отказались от своего нелепого, даже не образа мыслей, а душевного состояния, чтобы вы пришли в правильное устроение и вновь вернулись к спасительному умонастроению и душевному стремлению».

Все мы, как и коринфяне, — грешные люди, все мы нуждаемся в покаянии и непрестанном плаче о себе, однако забываем об этом. Нам кажется, что всё уже позади и мы уже чуть ли не в Царствии Божием. Если говорим о спасении, то намереваемся спасать других людей, а ведь на самом деле для нас самих все только началось. Есть повествование об одном из великих подвижников, который, казалось бы, должен был надеяться не только на милость Божию, но и на особое дерзновение пред Богом.

Когда душа преподобного Макария Великого после разлучения с телом, сопровождаемая ангелами Божиими, беспрепятственно миновала мытарства и возносилась на небеса, демоны кричали ей: «Макарий, ты ушел от нас». Он же отвечал им: «Нет, я еще не ушел от вас». Так повторялось несколько раз, пока душа возносилась все выше и выше. И только когда он вступил одной ногой в райские врата, тогда, наконец, сказал: «Вот теперь я ушел от вас».

Имеем ли мы такой же образ мыслей? Так ли смиренно боимся, опасаемся за себя, как это делал великий подвижник, отец отцов? Макарий Великий и мертвых воскрешал, и тем не менее трепетал за свое спасение. Мы же ведем себя бесстрашно, забыв о покаянии, забыв о том, что здесь, за монастырской оградой, мы находимся в месте, чрезвычайно удобном для нашего спасения. Речь идет не о монастырском заборе, а об определенном образе жизни, оберегающем нас от гибели.

Далее апостол говорит: «Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (ст. 15). Наставников много, например, ныне живущие священники — тоже наставники, но отцами Церкви являются святые апостолы, родившие ее, родившие тех, кто принял их проповедь для спасительной жизни.

Поэтому и нам, сегодняшним христианам, нужно быть верными святым апостолам и подражать им. В этом наше спасение. Не выдумывать какой-то свой образ жизни, сознательно его конструируя или невольно, даже неосознанно поддаваясь своим страстям, нечаянно формируя свой взгляд на жизнь. Мы должны всегда проверять себя, согласна ли наша жизнь с Божественным Откровением, содержащимся в Священном Писании и святоотеческом Предании, или мы живем каким-то особенным образом? Христиане со своим собственным вымышленным христианством — да такого быть не должно и не может!

Вспомним святителя Игнатия. Он очень много говорит о терпении скорбей и придает этому очень большое значение. Откуда он взял свое учение? Конечно же, из Священного Писания. Разве мы не видим, что его учение совершенно согласно с теми словами апостола Павла, которые мы сейчас разбираем? «Я родил вас во Христе Иисусе благовествованием», значит, мы рождены через Евангелие. Как же мы можем вдруг от него отвернуться? Разве Евангелие не должно наполнять все наши мысли и чувства, каждый поступок и движение души, внутренний мир и деятельность? Разве мы можем заменить или дополнить его чем-то? Почему же мы отвращаемся от того, что является основанием и вообще всем существом нашей христианской жизни?

Форд Мэдокс Браун. Христос омывает ноги апостолу Петру

«Посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (ст. 16). Апостол Павел обращается с просьбой к коринфянам. Но только ли к ним? Потеряло ли Священное Писание свою актуальность? Может ли это произойти со словами, сказанными не по человеческому рассуждению, но по действию Святого Духа? Конечно, невозможно, и слова эти касаются каждого из нас. Мы должны быть подражателями святому апостолу Павлу. Можно перечислить все те качества, которые он здесь называет, и таким образом понять, в чем мы должны быть подобными ему. Мы-то хотим быть подобными ему в чудесах, почете, славе, уважении, мудрости, но сам апостол Павел, правильнее сказать, Дух Святой, говорил не об этом. «Бог показал нас последними» — значит и мы тоже должны быть последними. «Как бы приговоренными к смерти» — и нам следует всегда помышлять о смерти. «Мы — зрелище, позор для мира» — незачем и нам стыдиться исполнять свой долг, пытаясь изображать из себя людей уважаемых, достойных, прекрасных или мудрых с мирской точки зрения. Если апостолы были посмешищем, то тем более пусть им будем мы, потому что мы меньше, чем святые апостолы. «Мы безумны» — и мы не должны бояться оказаться глупыми, если только эта глупость, это безумие ради Христа. «Немощны» — и нам не надо стыдиться признавать свою немощь в духовных вопросах и в обычной человеческой деятельности. Будем всегда уповать и надеяться на Бога, а не на свои силы. «В бесчестии» — зачем нам искать славы? Лучше, наоборот, стремиться быть бесславными, подобно тому как святые апостолы оказывались бесславными в глазах подавляющего большинства людей. Будем готовы, если необходимо, терпеть и голод, и жажду, и наготу, и побои, и унижения, и лишение крова или, по крайней мере, не роптать оттого, что испытываем в чем-то недостаток.

Мы должны работать своими руками, не думая о том, что труд мешает духовной жизни. Если он не помешал апостолу Павлу проповедовать, то и мы не будем роптать на то, что трудимся, потому что обязаны и в этом быть подражателями святому апостолу Павлу, тем более что мы уделяем труду умеренное время, поскольку священноначалие заботится о том, чтобы бóльшую часть времени мы посвящали духовной жизни.

Когда нас поносят, будем благословлять этих людей. Когда нас гонят — терпеть.

К сожалению, наша немощь, а правильнее сказать — нерадение, лукавство, простирается до того, что мы не то что гонения, но и заслуженное замечание с трудом терпим, а то и просто отвергаем. «Хулят нас, мы молим». Так и мы постараемся искать утешение только в молитве, хотя бы нас поносили и незаслуженно хулили. Тогда, в конце концов, мы придем к искреннему смирению, которое, несомненно, имел святой апостол Павел. «Мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне» — и нам надо быть для всех как мусор, отбросы.

Увы, увы! Кто хочет стать таким? Где найти человека, который хотя бы шаг сделал в эту сторону? Мы хотим быть как святые, подражать им, мечтаем о святости. Почему же не хотим быть мусором и отбросами? Как должен вести себя человек в этом случае? Например, стоит он в комнате, а ему говорят: «Иди отсюда». Он молча выходит и думает, что с ним обошлись вполне справедливо. Иначе и быть не может, потому что он считает себя подлинно самым ничтожным существом, ни на что не годным и презренным. Если же мы ведем себя иначе, значит, в нашем сердце никакого смирения на самом деле нет, хотя бы мы и говорили в своем уме, что мы грешные, ничтожные и презренные.

Подражая апостолу Павлу во всем перечисленном, мы должны помнить, что рождены благовествованием Евангелия и только оно является нашей, выражаясь современным языком, идеологией, нашим образом мыслей, нашими чувствами. Внутри нас не должно быть ничего иного. Если бы мы следовали этому, тогда, может быть, не в чем-то сверхъестественном, даже не в бесстрастии, но в самом главном — в смирении и терпении — уподобились бы хотя бы в некоторой степени святому апостолу Павлу и всем святым апостолам. Смирение есть, как выразился один подвижник, одеяние Божества, высочайшая добродетель, без которой невозможно спастись, но которая и одна может спасти человека.

На анонсе: Юджин Бернан. Ученики

Источник

Find more like this: АНАЛИТИКА