В декабре 1941 года началось контрнаступление советских войск под Москвой. Общеизвестно, что Московская битва стала первым за два года Второй мировой войны сражением, где вермахт потерпел сокрушительный разгром (от которого уже до конца войны не оправился). Менее известно, что наступление советских войск началось на территории Конаковского района — на линии Клин-Конаково-Дубна. И уж почти совсем неизвестно, что контрнаступлению предшествовали трагические события поистине вселенского масштаба — советскому командованию пришлось сжечь и затопить ближнее Подмосковье, чтобы не пропустить вражеские войска. Об этом новая статья общественного историко-просветительского портала «Конаковский уезд».
У истории, как известно не бывает сослагательного наклонения. Трудно предположить, как могли бы сложиться события осени 1941 года, если бы Ставка Верховного главнокомандования не приняла именно тех решений, о которых пойдет речь ниже. Как известно, самыми страшными, самыми напряженными и тяжелыми для защитников столицы днями стала середина октября 1941 года. К 15 октября немцы после ожесточенных боев оккупировали Калинин. Теперь от Москвы их отделяло чуть больше ста километров по прямой. И на этом пространстве почти не было больших городов, которые можно было бы превратить в узлы обороны. В Москве началась паника. 25 октября стало настоящим «черным днем», когда из столицы лихорадочно пытались уехать партийные и хозяйственные руководители, и паника передалась простым москвичам. Уже никто не сомневался, что Москва будет сдана.
Декабрь 1941. Противотанковые заграждения на Белорусском вокзале Москвы
Между тем советское командование пыталось любыми методами если не отбросить, то хотя бы задержать неумолимое движение немецких танковых армад на Москву. Советским войскам нужна была передышка хотя бы на день-два, чтобы перегруппироваться и нанести ответный удар противнику. Но такой передышки не было. «Обстановка чрезвычайно сложная», — сухо докладывал Сталину командующий Западным фронтом Жуков, что в устах не склонного к эмоциям маршала означало: оборона действительно трещала по швам. Сдержать натиск немцев, казалось, не могло ничто. 16 ноября гитлеровцы ворвались в Редкино, на следующий день захватили поселок Новозавидовский. Следующий день, 17 ноября 1941 года стал, пожалуй, моментом наивысшего напряжения, когда судьба столицы висела на волоске. В этот день немецкие войска прорвали советскую оборону и на широком фронте вышли к Волге.
Ноябрь 1941 года. Немецкие войска входят в г.Старицу
Советская 30-я армия оказалась расчленена на три группировки, одна отступала, другие продолжали драться, рискуя каждый час оказаться в окружении. В районе Завидово советские войска удерживали позиции – здесь доблестно сражались 58-я танковая, 24-я и 17-я кавалерийские дивизии 16-й армии. В полосу 30-й армии после неудачного наступления отходили части с правого фланга 16-й армии. 316-я стрелковая дивизия и кавалерийская бригада понесли огромные потери и к вечеру отошли с занимаемых позиций. Это не было отступлением – именно за бои 17 ноября, которые позволили советским частям перегруппироваться, 316-я стрелковая дивизия была награждена орденом Красного Знамени. Бои шли уже на окраине Клина — это самые ближние подступы к Москве, до войны здесь строили дачи. К вечеру 17 ноября фактически перестал существовать Калининский фронт — все его войска вошли в состав Западного фронта. Новым командующим 30-й армией, дравшейся за Клин, был назначен Д.Лелюшенко. Однако главное событие 17 ноября случилось уже поздним вечером…
1941. Оккупация Калинина
Поздним вечером 17 ноября Сталин подписал приказ о создании специальных команд по разрушению и сжиганию населённых пунктов в тылу немецко-фашистских войск. «Опыт последнего месяца войны, — говорилось в приказе, — показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет тёплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населённых пунктах». Поэтому приказ предписывал разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км от переднего края и на 20-30 км влево и вправо от дорог. Для уничтожение населенных пунктов в указанном радиусе действия направлялась авиация, использовался артиллерийский и минометный огонь.
Подрывники за работой
Но главная задача возлагалась на специальные команды разведчиков, лыжников, партизанские и диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и взрывчаткой. «Сталинские факельщики» должны были действовать группами по 20-30 человек, скрытно проникать в деревни в прифронтовой полосе и уничтожать огнем здания и строения, а население уводить с собой. «Обязательно уничтожать все без исключения населённые пункты, чтобы противник не мог их использовать» — гласил приказ 0428.
Пожары выгоняли немцев из захваченных деревень на мороз
Выгнать захватчиков на мороз, выкурить из теплых убежищ и заставить мерзнуть, чтобы хотя бы таким способом остановить движение немецких войск — нет сомнений, что такая идея могли прийти только от отчаяния. Само появление директивы 0428 говорит о том, в каком безумном напряжении пребывали руководители обороны Москвы. Причем приказы их были по-настоящему безумны. Уже в наше время писатель Владимир Батшев в своей книге «Власов» привел один из вариантов зловещего сталинского приказа. Всех советских бойцов, кто отправлялся в немецкий тыл, требовалось переодевать…в немецкую форму. Вот цитата: «Большинство задействованных на этом важном государственном задании ДОЛЖНЫ БЫТЬ ПЕРЕОДЕТЫ В ТРОФЕЙНУЮ ФОРМУ ГЕРМАНСКОГО ВЕРМАХТА И ВОЙСК СС (выделено нами – Конаковский уезд). Следует обратить внимание, чтобы после «карательной экспедиции» оставались свидетели, которые затем смогут поведать о злодеяниях фашистов. Это возбудит ненависть к фашистским оккупантам, облегчит вербовку партизан в тылу врага. …Формирования, занятые в этом смелом предприятии, должны состоять из мужественных бойцов, которые должны быть представлены к правительственным наградам». Приказ подписан Верховным Главнокомандующим Сталиным и начальником Генштаба Шапошниковым, его подлинник хранится в Центральном архиве Министерства обороны СССР (Ф. 353. Оп. 5864. Д.1 Л.2).
Лев Мехлис
Однако некоторым ретивым командирам этого показалось мало: например, начальник Главного политуправления Красной армии Лев Мехлис потребовал сжигать в Подмосковье не только населенные пункты, но и леса. Проведение в жизнь приказа №0428 выгнало на холод не столько немцев, сколько не успевших эвакуироваться мирных жителей. Тысячи женщин, стариков и детей были лишены крыши над головой в суровую зиму 1941/1942 гг. Теперь местное население откровенно боялось не только немецких карательных экспедиций, но и советских «факельщиков». Был нанесен колоссальный удар и по партизанскому движению. Так, в Ленинградской области к весне 1942 года число партизан уменьшилось почти в шесть раз, а в Новгородской, Калининской областях и других прифронтовых регионах их стало меньше в три-четыре раза. На морозе оказались и вскоре перешедшие в наступление советские войска, часто вынужденные вступать в сожженные собственными руками и снарядами села и деревни.
Именно во исполнение сталинского приказа № 0428 действовала Зоя Космодемьянская, пытавшаяся в составе советской террористической группы сжечь подмосковную деревню Петрищево. Всего же отряд, в котором состояла Космодемьянская, должен был в течение 5-7 дней уничтожить около 10 русских деревень. Как известно, диверсантка Зоя Космодемьянская успела со своими сообщниками спалить три избы и конюшню. После чего была поймана немцами при самом активном содействии жителей деревни, вовсе не желавших зимовать на улице. Отважную девушку 29 ноября прилюдно казнили как поджигательницу домов. В некоторых источниках упоминалось, что после освобождения Петрищево НКВД разыскало жителей деревни, участвовавших в поимке Зои Космодемьянской, и все они были репрессированы. Но вряд ли этот случай был единственным. Даже маршал Жуков впоследствии признавал, что исполнение приказа о тотальном уничтожении прифронтовых деревень столкнулось с «активным неприятием местных жителей».
Уже в конце ноября Военный совет Западного фронта отправил в Ставку ВГК доклад об исполнении приказа Ставки №0428. В частности, в нем сообщалось, что на территорию, занятую немцами, были направлены диверсионные группы общей численностью 500 человек. Изготовлено около 4,5 тысяч «взрывных комплектов», каждый из которых состоял из термитной шашки, гранат и запала – одного такого комплекта хватало, чтобы развалить средний деревенский дом. Кроме того, «сталинские факельщики» несли с собой более 100 тысяч (!) бутылок с зажигательной смесью, а с воздуха их действия поддерживали 45 специально выделенных самолетов, которые занимались исключительно тем, что бомбили дома, деревни, строения – словом, делали все, чтобы лишить немцев как можно большего количества отапливаемых помещений.
За две недели приказа о «тотальном уничтожении» в Клинском, Конаковском, Истринском районах было сожжено и разрушено 398 населенных пунктов, в том числе в полосе 30-й армии – 105 населенных пунктов, а у соседней 16-й (именно эти две армии, как вы помните, держали оборону на территории Конаковского района) – 113.
Приказ предписывал все сжигать на пути отступления
Активная работа по уничтожению домов и деревень, как считали авторы доклада, нанесла серьезный ущерб немцам. В конце ноября радисты перехватили сообщения из штаба 57-го пехотного корпуса вермахта, в котором говорилось, что в последние дни во многих местах отдельные лица и группы переходят фронт и поджигают дома. Командирам немецких частей предписывалось повысить контроль передвижения гражданского населения и усилить охрану пунктов, где расквартировывались немецкие войска. Но о каком-то серьезном ущербе немцы не сообщали. Их войска продолжали продвигаться к Москве.
И вот тогда советская Ставка приняла решение, коренным образом повлиявшее на судьбу Московской битвы и как знать — быть может, на исход всей войны. Правда, информации об этом решении в открытых источниках практически нет, и в школьных учебниках о ней не найти ни слова. В самом деле, все мы помним, что в ноябре 1941 года наступающие немецкие войска внезапно остановились. Группа армии «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока застыла на линии Клин-Рогачева-Дмитров. Отельные боестолкновения происходят в районе Крюково и около Яхромы.
Войска Вермахта под Москвой
Нет никакого движения и по Волоколамскому шоссе. Примерно в 20 км от Кремля немецкие войска останавливаются, хотя им практически никто не противостоит. Москва готовится к эвакуации, а жители оккупированного Подмосковья спокойно пешком добираются до окраин города. В официальной историографии эту странную остановку объясняли просто: сильнейшие морозы сковали немецкую технику и вывели из строя множество немецких солдат, которых командование не успело переодеть в зимнюю форму. Однако истинная причина была другой. Поняв, что остановить наступление врага военными средствами невозможно, Ставка приняла решение направить против него… водную стихию. «Побочными» жертвами этого решения должны были стать тысячи жителей подмосковных деревень, на которых в 40-градусный мороз предполагалось без предупреждения (чтобы враг не узнал!) обрушить миллионы тонн воды из подмосковных водохранилищ.
Перед советскими гидроэнергетиками стояла непростая техническая задача. Речь шла о затоплении перед наступающим противником большой территории. Для этого нужно было затопить долины рек Сестры и Яхромы. Река Сестра пересекает канал всего в трех километрах от Волги. Но воду этой великой русской реки никак нельзя было повернуть в Сестру, если бы не водосброс, построенный на канале. Надо, чтобы сброшенная вода не уходила снова в Волгу! Иными словами — требовалось перегородить Сестру, и сделать это было проще всего на выходе ее из трубы. Для этой цели воспользовались ремонтными затворами самой трубы. К первому декабря перекрытие Сестры было закончено — река оказалась в ловушке. Тогда и были подняты затворы на водосбросе… Огромные массы волжской воды устремились по каналу к водосбросу, и река потекла вспять!
Уровень воды и ледяная корка у плотины Волжского водохранилища
В результате Яхрома поднялась на 4 метра, Сестра на 6 метров. «Жители многих сел и поселков в долине Яхромы и Сестры вспоминать подобные истории уже не могут. Потому что вспоминать некому. Многие деревни были затоплены полностью. Особенно те, которые расположены в пойме Яхромы — между многочисленными протоками мелких каналов местных торфопредприятий. Некоторым, правда, повезло. Жителей Лугового поселка спасли стены и башни старинного Николо-Пешношского мужского монастыря («Совершенно секретно», № 7, 2008).
Николо-Пешношский монастырь
В результате интенсивного сброса воды из канала на реках Сестре и Яхроме был взломан ледовый покров, начался ледоход, а уровень в реках поднялся до четырех метров. Вода смывала переправы и заливала все пролегающие на этой территории дороги. От Яхромы до Иваньковского водохранилища был создан водный заслон шириной до двух и протяженностью свыше шестидесяти километров. Гитлеровская армия не смогла преодолеть этот неожиданно возникший барьер, и ее наступление на северных подступах к Москве было приостановлено.
На территории от Дмитрова до Конакова (кстати, Конаковский район благополучно избежал опасности второго в своей истории затопления) возникло «рукотворное море». В результате сталинских гидротехнических «мероприятий», как полагает исследователь М. Архипов, под водой оказалось более 30 деревень. О количестве человеческих жертв можно только догадываться. Кстати, это «море» могло оказаться не последним. В планах Ставки было и затопление, в случае необходимости, и самой столицы — путём подрыва Химкинского водохранилища. Журналист И.Кузеев пишет: «После войны идею затопления столицы России стали приписывать Гитлеру».
У московского драматурга и режиссера Андрея Вишневского появилась даже пьеса «Moskauersee» о жизни в послевоенной Москве (на озере, образовавшемся после победы Гитлера). Однако затопление столицы силами войск НКВД было неизбежным именно после отъезда Сталина». В том, что этот чудовищный план был бы исполнен, сомневаться не приходится: вспомним судьбу исторического центра Киева, который после прихода немцев был взорван советской агентурой с помощью заранее заложенных фугасов.
Несмотря на чрезвычайную жестокость принятых мер с точки зрения мирного населения, план сработал. Немцы были остановлены ледяной пустыней, а 5 декабря, когда немцы еще пытались найти обходные пути или броды через «рукотворное море», началось контрнаступление советских войск.
Общественный историко-просветительский портал «Конаковский уезд»
Find more like this: АНАЛИТИКА
