В августе 1898 года министр иностранных дел Российской империи граф Муравьев обратился с циркулярной нотой к представителям держав, аккредитованным при русском правительстве.
Россия предлагала созвать всемирную конференцию с целью «положить предел непрерывным вооружениям и изыскать средства предупредить угрожающие всему миру несчастья».
Инициатором всемирной конференции по разоружению был российский император Николай Второй. Дипломатическая переписка с партнерами, начатая Петербургом, длилась до конца 1898 года, в итоге было решено созвать форум в Гааге. Подготовка к нему заняла еще несколько месяцев. Первая Гаагская конференция открылась 19 (6 ст. ст.) мая, в день рождения императора, и проходила по 29 июля.
Почему же идея контроля над вооружениями, создания неких «гуманных» рамок для военных действий появилась именно в это время? Некоторые историки отмечают несколько поводов.
Первый – политический: создание стабильной и благоприятной для России международной обстановки в Европе.
Второй – идеологический: формирование образа великой империи как носительницы идеи мира и справедливости.
И третий – финансовый: «замораживание» военных бюджетов, что для России, испытывавшей экономические затруднения, играло не последнюю роль. А в целом Николай Второй решил продолжить политику своего отца, Александра Третьего, который вошел в историю как миротворец.
Это, пожалуй, единственный российский император, при котором Россия не вела ни одной войны, рассказывает доцент кафедры всемирной и отечественной истории МГИМО Ярослав Вишняков:
«В то же время именно при Александре Третьем и в первые годы правления Николая Второго намечалась новая конфигурация европейской политики, связанной с оформлением, например, русско-французкого союза 92-го года (затем это все переросло в Антанту). В 1882 году был оформлен Тройственный союз Германии, Австро-Венгрии и Италии. В данном случае Гаагские конференции — первая и последовавшая вторая — рассматривались как инструмент сдерживания начавшейся уже тогда гонки вооружений»
Надо сказать, что за два с лишним месяца гаагских дебатов многие задекларированные цели конференции были забыты. Тем не менее участники приняли 3 конвенции: о мирном решении международных столкновений; о законах и обычаях сухопутной войны; о применении к морской войне начал Женевской конвенции 10 августа 1864 (это касалось больных и раненых). Кроме того, стороны договорились запретить на пять лет метание снарядов с воздушных судов, не употреблять снаряды с химической начинкой и пули, легко разворачивающиеся или сплющивающиеся в человеческом теле.
Несмотря на скромные — по сравнению с заявленными — итоги конференции в Гааге, переоценить ее значение трудно, считает российский историк Константин Залесский:
«В принципе, это было переломом. До 1899 года никто не пытался на международном уровне хоть как-то упорядочить обычаи и законы войны. Можно сказать, что именно тогда начались все эти разговоры о сокращении вооружений. И это были не договоры между двумя-тремя государствами, а очень представительные конференции. В первой гаагской конференции участвовало 26 государств, а во второй, в 1907 году, количество государств возросло до 44. То есть это можно назвать не просто всемирными конференциями, а конференциями, которые практически не имеют аналогов даже и в наши дни».
Гаагская конвенция стала первым международным документом о законах и обычаях войны, ограничивающим применение некоторых вооружений. Можно сказать, что она заложила основу для мировой системы безопасности. Международно-правовые нормы войны, разработанные на Гаагских конференциях 1899 и 1907 годов, получили развитие в Женевских конвенциях 1949 года.
Конвенции эти сохраняют свою силу и сегодня — главным образом потому, что в них сформулированы признанные большинством государств принципы и нормы международного права, относящиеся к войне. Их соблюдение обязательно, а нарушение расценивается как военное преступление, подлежащее наказанию. Отметим, что Советский Союз даже во время Второй мировой войны заявил, что намерен соблюдать положения конвенций, но на началах взаимности. При этом некоторые пункты, в частности касающиеся гуманного обращения с военнопленными, СССР соблюдал безоговорочно, несмотря на злодеяния германских фашистов по отношению к плененным советским военнослужащим.
И все же нормы, отраженные в Конвенциях, несколько оторваны от реальности. Если бы они выполнялись буквально, войн бы давно не было. Но, к сожалению, популярное в свое время выражение «миру — мир» до сих пор остается всего лишь лозунгом, говорит военный историк, подполковник Юрий Веремеев:
«Эти правила не учитывали и не учитывают реалий войны. Поэтому фактически они никем никогда не выполнялись — во всяком случае в полной мере. Государства, исходя из своих интересов и решаемых задач, могли их применять выборочно. В то же время эта конвенция послужила орудием пропаганды в отношении противника. Общепринятые приемы – обвинять своего противника во всех смертных грехах. Тем более что любая конвенция предусматривает санкции в отношении государств, армии которых не выполняют эти нормы. А в войне всегда есть побежденные и победители. И никто никогда победителя ни за что не судил».
Да, опять это набившее оскомину выражение – «двойные стандарты». Наглядный пример современной трактовки Западом гаагских конвенций – деятельность Гаагского же трибунала по бывшей Югославии. Действия одних балканских генералов и бывших лидеров признаются военными преступлениями, других (читай — союзников) – самозащитой и борьбой за независимость.
По словам Юрия Веремеева, международные конвенции заключаются отнюдь не для того, чтобы они неукоснительно соблюдались. Пределы исполнения любых соглашений ограничиваются собственными интересами страны — так испокон веков их понимал весь «цивилизованный мир». И лишь Россия полагала: «Давши слово — держись его».
Find more like this: НОВОСТИ
