«…Гаврила готовит парадную пролетку — для «вербного катанья» на Красной Площади, где шумит уже вербный торг, который зовется — «Верба». У самого Кремля, под древними стенами. Там, по всей площади, под Мининым-Пожарским, под храмом Василия Блаженного, под Святыми Воротами с часами, — называются «Спасские Ворота», и всегда в них снимают шапку — «гуляет верба», великий торг — праздничным товаром, пасхальными игрушками, образами, бумажными цветами, всякими-то сластями, пасхальными разными яичками и — вербой. Горкин говорит, что так повелось от старины, к Светлому Дню припасаться надо, того-сего.
… Навстречу идут и едут с «Вербы», несут веночки на образа, воздушные красные шары, мальчишки свистят в свистульки, стучат «кузнецами», дудят в жестяные дудки, дерутся вербами, дураки. Идут и едут, и у всех вербы, с листиками брусники, зиму проспавшей в зелени под снегом…»
Иван Сергеевич Шмелёв «Лето Господне»
В субботу на площади вокруг памятника Минину и Пожарскому начиналось «вербное катание». Именитое московское купечество каталось в роскошных экипажах на тысячных рысаках и при этом вывозило напоказ своих дочерей-невест. Особенно красивы и многолюдны вербные катанья были в 80-х годах, когда в них принимал участие московский генерал-губернатор князь В. А. Долгоруков. На это гулянье он выезжал на красивом коне, окруженный блестящей свитой.
К. Юон «Вербный базар на Красной площади»
В. Россинский. «Катание в Вербное воскресенье на Красной площади»
Большим спросом пользовались горячие вафли с кремом. Пеклись эти вафли тут же на специальном приспособлении. Залив чугунную дощечку жидкой массой теста, закрыв ее такой же дощечкой сверху, грек, повертев ее в жаровне, извлекал горячую вафлю, которую, свернув трубочкой, наполнял кремом. Вафля к продаже готова. Весь этот процесс продолжался две- три минуты, не более. Дело это было поставлено так замечательно, что посетители не только охотно раскупали вафли, но и стояли толпой, любуясь ловко поставленному производству. Продавалась еще сахарная вата. Это была какая-то воздушная пена, очень сладкая, розоватая.
Смотрите также:
Что в Москве ели-пили в начале ХХ века и сколько это стоило
«Можно было попробовать вкуснейшие пирожки – с мясом, рыбой, грибами, капустой, рисом, творогом, вареньем, яблоками.
На каждом сорте пирожка были свои насечки и нашлепки из теста, чтобы не перепутать.
Разбитной молодец подхватывал их вилкой и швырял в тонкую бумажку.
“Пожалуйте-с”. Бумажка пропитывалась жиром, было больно держать ее, такой пирожок был горячий…»
Набоков, вспоминает:
«И в соседнем киоске — остановитесь. Посмотрите, какая халва. Главное, каким пластом нарезана. Огромный нож так вкусно и ясно взрезал плоскость. Попросите отрезать фунтик (ореховой, ванильной, шоколадной — все равно какой, и послушайте, как ровно и вкусно — хр, хр — входит нож). Потом пласт отвалится. На бумажку его подхватили. Завернули. Подали.
18 копеек!
Отойдешь всего только на два шага и сразу развернешь. И ломается халва (если настоящая) такими неправильными пластами, кусками, точно песчаник после землетрясения в трещинах.»
Вербный базар Москва 1900-е.
Из промышленных товаров продавалась всякая заваль ( мануфактура, галантерея, меха). Одним словом, все, что не шло в магазинах, здесь сбывалось легко, так как «Верба» всему придавала особую прелесть.
На 80 процентов посетителями «Вербы» была учащаяся молодежь, начиная с приготовишек, до последних классов включительно. Встречались, конечно, и молодые студенты. Днем в свободное от хозяйства время, приходили сюда и молодые домашние хозяйки. По окончании служебного дня вливался поток чиновников и служащих частных учреждений: банков, страховых обществ, правлений разных акционерных предприятий. Рабочий класс на «Вербе» встречался редко.
Художник Мстислав Добужинский писал: «Весенние балаганы в моих воспоминаниях сливаются с соседним праздником, Вербой. Среди невообразимой толкотни и выкриков продавали пучки верб и вербных херувимов (их круглое восковое личико с ротиком бантиком было наклеено на золотую или зеленую бумажку, вырезанную в виде крылышек), продавали веселых американских жителей, прыгающих в стеклянной трубочке. И неизбежные воздушные шары, и живых птичек. Любители тут же отпускали на волю и птичек, и шары. И было бесконечное количество всяких восточных лакомств, больше всего рахат-лукума, халвы и нуги».
Игрушка «тещин язык»
«Высоко в воздухе над головами многочисленной толпы летают большие связки цветных воздушных шаров, при помощи которых московские жулики очищают карманы у почтеннейшей публики. Для этого они устраивают следующий маневр: покупают у разносчиков 5-6 больших воздушных шаров, связанных вместе, и пускают их на свободу. Публика, наблюдая за их полетом, поднимает головы кверху… Этим моментом ловко пользуются воры, вытаскивая из карманов зевак кошельки, часы и все, что попадется». И. Слонов «Из жизни торговой Москвы».
В воскресенье еще бурлила ярмарка на Красной площади, трели игрушечных свистулек смешивались с бойким балагурством разносчиков, хохотали зеваки вокруг продавцов «морских жителей», хрустела под ногами скорлупа каленых орехов, над головами толпы колыхались связки разноцветных воздушных шаров… Но к вечеру площадь пустела, исчезали лотки и палатки, дворники подметали мусор, и весь город затихал в преддверии строгих дней Страстной недели.
Традиция сохранялась и в 1920-е годы, когда под напором новой власти религиозные праздники начали вытесняться праздниками красного календаря.
«Идешь прямо по улице Плеханова и уже при подходе к Казанскому собору со стороны улицы Перовской слышишь букет звуков, – вспоминал мемуарист Петр Бондаренко, – веселый гул толпы, тонкое “пиу-пиу” свистулек, вставленных в разноцветные шарики, булькающие звуки “тещина языка”, зазывные крики продавцов товаров, прибаутки: “А вот мячик-раскидай! Куда хочешь – туда и кидай”. Пройдешь по бульвару – глаза разбегаются: мешки с орехами, пряники, “американская” сахарная вата, конфеты, изделия кустарей: деревянные игрушки и предметы домашнего обихода (ложки, корыта, сита, дежки-кадушки). Все это на продажу».
На анонсе: Борис Кустодиев. Вербный торг
Find more like this: АНАЛИТИКА
