По дорогам матери Марии (Скобцовой).
Она погибла в лагере смерти Равенсбрюк 31 марта 1945 года, обменявшись с приговоренной к смерти молодой женщиной курткой с лагерным номером и вместо нее войдя в газовую камеру, не дожив до победы нескольких месяцев...
Смотрите также:
В темнице был, и вы пришли ко Мне
Ее слова: «На Страшном Суде меня не спросят, успешно ли я занималась аскетическими упражнениями и сколько я положила земных и поясных поклонов, а спросят, накормила ли я голодного, одела ли голого, посетила ли больного и заключенного в тюрьме».
Мать Мария была канонизирована в 2004 году. Ее яркая личность и судьба продолжают волновать не только историков, литераторов и верующих, но и ищущих истину и правду.
За последние десятилетия о ней вышло много книг, проходят конференции, выставки, радио и теле передачи.
Подвиг жертвенной любви этой православной монахини пробил даже несокрушимую броню официальной советской пропаганды, позволявшей изображать верующих только как антигероев, — в самый апогей застоя, в 1982 году, в СССР вышел фильм «Мать Мария», где главную героиню сыграла ведущая актриса Театра Советской армии Людмила Касаткина, в кино до этого игравшая, в основном, героинь-подпольщиц.
Икона матери Марии (Скобцовой)
Прототип созданного Касаткиной экранного образа — монахиня Мария, в миру Елизавета Юрьевна Скобцова, в девичестве Пиленко, по первому мужу Кузьмина-Караваева — по свидетельству священника Бориса Старка, хорошо ее знавшего,
«была монахиня до мозга костей после довольно пестро прожитой жизни. Ряса для нее была кожей, а не маскхалатом. Для матери Марии любовь к Богу и любовь к людям были неотделимы».
Принятый в 1932 году в эмиграции, в Париже, монашеский постриг отсек первую, бурную половину ее жизни. Там осталось несколько сборников стихов, вступление в партию эсэров, два замужества, бегство от большевиков с остатками Добровольческой армии, рождение троих детей и смерть младшей дочери.
С отцом Сергием Булгаковым
Еще до пострига она стала миссионеркой «Христианского движения» — религиозной организации, которая помогала нуждающимся русским эмигрантам: разъезжала по всей Франции, встречалась с соотечественниками, читала лекции, часто сама принимала живейшее участие в судьбах обездоленных людей.
Как-то один шахтер в ответ на ее проповедь зло сказал: «Вы бы лучше нам пол вымыли, чем доклады читать!» И она тут же принялась мыть пол. «Когда я кончила мыть, меня посадили за стол, принесли обед, и завязался разговор», — вспоминала Елизавета Юрьевна. Выяснилось, что один из шахтеров был на грани самоубийства, и она отвезла его к знакомым, где он смог восстановить душевные силы и вернуть веру.
Икона прп. Марии Египетской, написанная матерью Марией перед постригом
В другой раз ради спасения двух русских, ставших наркоманами, она бесстрашно вошла в марсельский притон, буквально вытащила их оттуда, посадила на поезд и сама отвезла в семью, где они постепенно стали приходить в себя.
Вокруг Скобцовой стали собираться русские люди, родилось общественное объединение «Православное Дело».
«Мы собрались вместе не для теоретического изучения социальных вопросов в духе Православия. Мы помним, что вера без дел мертва и что главным пороком русской богословской мысли была ее оторванность от церковно-общественного ДЕЛА», — писала мать Мария своим единомышленникам.
Она открывала бесплатные столовые, приюты для престарелых и бездомных, обустраивала при них — в нежилых домах, гаражах — церкви, сама расписывала иконостасы, вышивала священническое облачение, но больше всего старалась напитать обездоленных людей «не хлебом единым, но всяким словом Божиим», хотя и начинала с самого насущного — накормить, дать крышу над головой и простенькую одежку, укрыть от грозящей беды.
Во время войны мать Мария с риском для жизни спасала от гестапо евреев и бежавших из лагерей советских военнопленных, за что была посмертно награждена советским орденом Отечественной войны.
Арестовали мать Марию в 1943 году вместе с сыном. Сын через год умер в немецком концлагере от голода, а мать, пережив его на год, добровольно обменялась с приговоренной к смерти молодой женщиной курткой с лагерным номером и вместо нее пошла в газовую камеру.
Бранденбург. Концентрационный лагерь для женщин — Равенсбрюк
Узницы концентрационного лагеря Равенсбрюк
Лагерная косынка матери Марии (Скобцовой)
В 2004 году монахиня Мария была прославлена Константинопольским патриархатом как преподобномученица.
Икона с изображением новопрославленных мучеников, пострадавших в немецких концлагерях. Третья слева — монахиня Мария Скобцова. Икона находится в православном храме в Париже
Память
В сентябре 2018 года на фасаде ялтинской гимназии им. Чехова появилась мемориальная доска в честь Матери Марии.
До революции в этой женской гимназии училась девочка, Елизавета Пиленко, будущая преподобномученица Мария Скобцова
Ее имя увековечено в Париже (в память о ней названа улица), в Санкт-Петербурге (есть мемориальная доска, на доме где прошло ее отрочество) в Риге (памятная доска на доме где она родилась), а теперь и в Ялте.
На мраморной доске выбиты слова:
«Здесь в ялтинской женской гимназии в 1905-1906гг, училась Елизавета Юрьевна Пиленко (Кузьмина–Караваева, Скобцова в монашестве Мать Мария), литератор, богослов, благотворитель, участник французского Сопротивления, праведник мира. Погибла 31 марта 1945 года в газовой камере Равенсбрюка»
В 2015 году в России вышла книга «Мать Мария (Скобцова), святая наших дней». Эта публикация стала еще одной вехой в прославлении имени великой личности: поэтессы, художника, богослова, благотворителя.
Писатель Ксения Кривошеина так пишет о Марии:
«Теперь исследователи деятельности и творчества моей героини живут не только в России, но и за ее пределами. Откликнувшись на приглашение председателя дворянского собрания А.К. Ушакова принять участие в возвращении матери Марии в Крым, я решила написать небольшую книжку об её ялтинском периоде. Елизавета Юрьевна Пиленко, будущая мать Мария, родилась в очень родовитой семье, и как многие аристократические семьи начала ХХ века, оказалась подвержена революционным течениям, на собственной судьбе она испытала все ужасы 1917 года, гражданской войны и вынужденного изгнания на чужбине. Ее спасала вера в Бога и любовь к России. Ведь даже на краю гибели в лагере Равенсбрюк она говорила:
«Если выживу, то вернусь домой и буду бродить по дорогам России…»
Ее мечта сбывается! Я счастлива, что стала соучастником возвращения в Крым имени этой великой женщины, жизнь и судьба которой может быть примером для подрастающего молодого поколения!».
Подвиг
В 2012 году на доме в Риге, где родилась Лиза Пиленко, будущая мать Мария, была установлена мемориальная доска. Купола Христорождественского православного Кафедрального собора, в котором она была крещена, опять сверкают позолотой, а колокольный звон слышен далеко за пределами города.
Закрытие собора произошло по приказу министра культуры СССР Екатерины Фурцевой в 1963 году. По существующей версии-легенде, Фурцева приехала в Ригу и с сопровождающей её делегацией местных политических деятелей наблюдала следующую картину:
«В предпасхальные дни около 17 часов тень от памятника Ленина падала на витрину находившегося на противоположной стороне улицы магазина Политической книги. А в ленинской руке, странным образом оказался крест центрального купола собора, также дававший тень на то же здание. Эта оптическая нелепица послужила одной из причин передачи здания Храма государству и открытия в нём планетария».
Существует и более прагматично материалистическая версия: местные власти отдали распоряжение по максимальной сдаче металлолома и приказали спилить все медные кресты с куполов. Так или иначе, но после осквернения Собор был превращен в планетарий.
Только в 1991 году храм вернули верующим
По приглашению Общества матери Марии, летом 2014 года я побывала в Риге, жила в доме, где родилась монахиня, пришла на литургию в Собор. Да, действительно храм ожил, внешне очень красив, но внутри еще ощущается ненамоленность стен. Вероятно, должно пройти не одно десятилетие, за которое молитвами верующих собор вернет свою прежнюю жизнь и очнется от осквернения.
Мать Мария после пострига в 1932 году побывала в Прибалтике и Финляндии, приезжала в Ригу, прожила здесь около двух недель. В рижском женском Свято-Троицком монастыре ей сшили женское монашеское облачение. Её приезд был связан с проведением съездов РСХД в Прибалтике, где она встречалась с молодежью и даже приняла участие в их спортивном празднике на Рижском взморье с ночевкой на сеновале.
Иконы матери Марии (Скобцовой)
Человек человеку — стена
Многие отмечали необыкновенную общительность и живость монахини. В те годы мать Мария была секретарем Русского студенческого христианского движения (РСХД) во Франции, постоянно ездила по провинции, посещала промышленные города, где жил русский пролетариат. Рижской молодежи она рассказывала о рабочих фабрик и заводов, о безработных и нищих, пьяницах, наркоманах. Её заботил каждый из них.
Бедственную ситуацию она характеризовала фразой «Человек человеку стена!»
В Риге монахиня выступала с литературными воспоминаниями, впервые рассказывала о встрече с Блоком, о его стихах. Б.В. Плюханов, который был свидетелем этих встреч, вспоминает, что ему запомнились слова Блока о поэзии Анны Ахматовой, «слышанные матерью Марией (тогда Елизаветой Кузьминой-Караваевой) у Вячеслава Иванова в Петербурге. Блок долго колебался и с неохотой ответил на вопрос о стихах Анны Ахматовой:
«Она пишет стихи свои как бы перед мужчиной, а их надо писать как бы перед Богом».
Об Алексее Толстом мать Мария сказала:
«Он поехал в Россию за белой булкой».
Монахиня постоянно была окружена молодежью, с ней было интересно, Б. Плюханов сразу попал под её обаяние и был поражен проницательностью:
«Она умела сразу определять характер человека, даже предсказывать будущее. Так, Тамаре Эренштейн (по мужу Литвиновой) мать Мария сказала: «Вы можете спокойно спать, даже если под кроватью будет бомба».
Так монахиня Мария охарактеризовала мужество Тамары Дмитриевны, подтвержденное позже всей её дальнейшей жизнью. Держа собеседника за руку, она вглядывалась в его глаза, и ее определения были искусством психолога, а не опытного хироманта. Слушая и наблюдая мать Марию вблизи, я обратил внимание на необычайность её быстрых и порывистых движений. Необычайная живость её проявлялась и в её почерке: она писала так быстро, что не могла писать ясно, почерк её был неразборчивый, а сама она была крайне близорука.
Прибалтика
В свой приезд м. Мария побывала в Двинске (Даугавпилс) и Режице (Резекне), где встретилась с преподавателями и студентами Педагогического института и русской православной гимназии. Выступала мать Мария в Режице в большом актовом зале института и гимназии. От этой встречи остались фотографии.
Е.М. Рагозина вспоминает: «В актовом зале собрались педагоги, студенты и гимназисты. Мать Мария спросила, о чем бы мы хотели слышать. Почти все заявили: пожалуйста, расскажите о России». Это был не доклад, а беседа. По её желанию, задавали вопросы о положении в России, и мать Мария подробно отвечала. Было видно, что она хорошо осведомлена о жизни в Советском Союзе, хотя в наших вопросах и её ответах эти слова — «Советский Союз» — не упоминались, а только – Россия. Чувствовалось её любовное отношение к родине и забота о ней. Остановилась мать Мария в интернате института, и я была счастлива, что она отдыхала и спала на моей кровати. Мать Мария произвела на меня сильное впечатление. Очень подвижная, высокая, круглолицая, в очках, со здоровым румянцем на щеках, в апостольнике и рясе, она выглядела величественно».
Мать Мария не была сентиментальной характером, но поездка в Прибалтику, которая состоялась почти сразу после её пострига, была неким символическим знаком.
Ведь она покинула Ригу в младенчестве – Лизой Пиленко, а вернулась в родные места уже в монашеском облачении
В её миссионерской жизни Движение РСХД играло огромную роль. Здесь не стоит задача рассказать о возникновении этого Движения, об истории РСХД замечательно и полно описано в книге Б.В. Плюханова «РСХД в Латвии и Эстонии», где автор, активный «движенец», рассказывает об очень многих своих современниках. Борис Владимирович не увидел своей книги, она вышла в Парижском издательстве «YМСА-РRESS» через неделю после его смерти, в 1993 году.
Из книги Б.В. Плюханова: «Движение РСХД не является партией – ни политической, ни националистической, ни церковной. Оно есть нечто иное, более глубокое. Оно есть новое течение в духовной жизни русской молодежи, русское, православное направление мысли и жизни русской молодежи, как эмигрантской, так и той, которая родилась, выросла и живет в своих природных местах, в пределах вновь возникших на территории бывшей русской империи самостоятельных государств. И в той и в другой молодежи идет один и тот же духовный процесс… Сущность движения заключается, прежде всего, в перемене духа молодежи, в пробуждении любви ко Христу и Евангелию, в жажде чистой христианской жизни, в желании работать над собой, в чувстве святости и спасительности церкви, во внутреннем обращении души к Богу и Церкви» (стр.91).
Протоиерей Сергий Четвериков был духовным руководителем РСХД за рубежом. Пятый по счету (второй Пюхтицкий летний съезд Движения) должен был пройти в июле 1932 года в Прибалтике, в Пюхтицком женском Успенском монастыре. Обычно в съездах участвовало около 160 человек. Но экономический кризис невольно сократил не только количество участников, длительность самого мероприятия: вместо десяти дней оно продолжалось семь. На съезд не смогли прибыть некоторые секретари РСХД из Парижа, но приехали профессор В.В. Зеньковский, протоиерей Сергий Четвериков и монахиня Мария (Скобцова), которая участвовала в съезде РСХД в Прибалтике впервые:
«Я увидел монахиню на станции Иыхви, куда мы, группа латвийской молодежи, приехали для участия в съезде. Монахиня Мария приняла монашество незадолго до приезда в Пюхтицы. В то время к монашеской одежде она еще не привыкла. Да и сама одежда была необычная, мужская, доставшаяся ей после какого-то снявшего с себя сан и сбежавшего иеромонаха. Очень живая, жизнерадостная, с быстрыми порывистыми движениями, открытая, общительная — такой я увидел её, когда она вышла из поезда на станции Иевве. Она показалась мне несколько диковинной монахиней…», — так Б. Плюханов описывал свою первую встречу с матерью Марией.
Во время этой поездки монахиня сумела посетить Финляндию, монастыри в Прибалтике
О своих впечатлениях она позже рассказала в статье «К делу», опубликованной в журнале «Новый Град».
В статье она высказывала некоторые опасения относительно прибалтийских монастырей: старение монахов и монахинь, их вымирание, запрет новых пострижений на Валааме, запрещение поступлений в рижские монастыри не подданных страны.
Мать Мария писала:
«Несомненно здесь много личного благочестия, личного подвига, может быть даже личной святости; но как подлинные организмы, как некое целое, как некая стена нерушимая, они просто не существуют. Значение этих лимитрофных (приграничных) монастырей несомненно: они блюдут заветы, они берегут огромные клады прошлого быта, золотой ларец традиции и благолепия. Надо верить, что они доберегут, дохранят, достерегут. Они может быть, даже провиденциально попали в такие своеобразные, далекие от всякой современности условия, что хрупкое и нежное очарование их быта возможно, так и не будет подвергнуто никакому насилию, никакому соприкосновению с нашей страшной слишком быстрой и слишком напряженной жизнью».
В этой статье мать Мария рассуждает о той роли, которую по её мнению, должно нести современное монашество. По её словам «оно должно занять такое же органическое место в нашей жизни, какое принадлежало ему в отдаленные времена. Оно должно нести на своих плечах большие творческие задачи активного православия и организовывать около себя не только духовную, но и экономическую и бытовую жизнь людей».
Мемориальная доска в память о монахине Марии (Скобцовой), установленная в мемориале Равнсбрюк
Со слов Б. Плюханова, монахини Пюхтицкого монастыря, который посетила м. Мария в 30-е годы существовали как сельскохозяйственная, земледельческая трудовая община, а рижский женский монастырь опекал школу. Сестры монастыря составляли трудовую производственную общину и снабжали приходы епархии свечами, просфорами и овощами, одновременно ухаживая за пожилыми и немощными насельницами.
В Эстонии мать Мария с группой РСХД побывала и в Нарве, где они совершили поход к границе с СССР. Там из-под проволоки они нарвали цветов и накопали земли, которую мать Мария увезла в Париж.
Find more like this: АНАЛИТИКА
русских пролетариат.
ошибку нашла, хорошо бы исправить
Спасибо.