«Я — антинационалист»

by on 14.11.2018 » Add the first comment.

Как сказался на служении разрыв евхаристического общения, чему можно научить солдат за полгода, почему обязательны для военных “уроки жизни” и чем помогут кофе и круассаны, если вся многоконфессиональная рота пришла на занятие — рассказывает православный капеллан австрийской армии протоиерей Александр Лапин.

На последней неделе октября Австрийская Республика отмечала свой национальный праздник – День нейтралитета. По традиции, в эти дни в центре Вены высаживается своеобразный десант австрийской армии: на центральных площадях города, вокруг исторического императорского дворца Хофбург, в части которого ныне располагается резиденция федерального президента, стоят танки, самоходные гаубицы, бронетранспортеры, вертолет.

Но это не военное положение, хотя некоторым туристам и может поначалу так показаться. Это своеобразный двухдневный парад: армия не проходит торжественным маршем, а проводит «день открытых дверей» в центре столицы. И дети, и взрослые с удовольствием залезают на броню танка или в кабину вертолета, общаются с военнослужащими. Здесь же, на площади Героев, между памятниками двум важнейшим австрийским полководцам прошлого – принцу Евгению Савойскому и эрцгерцогу Карлу – и перед мемориалами павшим в Первой и Второй мировых войнах, а также борцам антифашистского сопротивления, происходит присяга новобранцев.

Но не только тяжелая техника стоит в эти дни в центре города. Здесь развернут полевой медпункт, в котором дежурят настоящие военные врачи. А с другой стороны Хофбурга – палатка военных капелланов. На ее борту три символа с крестами – католической, протестантской и православной капелланских служб, или Militärseelsorge, как они называются по-немецки. Дословно – «военных душепопечителей».

Внутри походной часовни – аналой, простой крест, икона Божией Матери, фотографии священника в окружении солдат. Здесь и один из «хозяев» этой палатки – первый православный капеллан современной австрийской армии протоиерей Александр Лапин. Выходец из пражской общины старой русской эмиграции, доктор химических наук, доктор медицинских наук. В силу своего положения, отец Александр – священник Константинопольского Патриархата, так как по австрийскому закону именно Константинопольский Патриархат занимает главенствующее положение в многонациональной православной общине Австрии.

Мы познакомились несколько лет назад после Литургии в русском Свято-Николаевском соборе в Вене, на которой он сослужил священникам Московского Патриархата. Потом случайно встретились у греческой церкви в центре Вены. «Я числюсь священником греческой церкви, но служу поочередно в храмах разных юрисдикций», сказал мне тогда отец Александр.

В дни праздника отец Александр был занят, беседуя с сотнями гостей в своей палатке или принимая присягу военнослужащих вместе со своими коллегами – католическим, протестантским, мусульманским и иудейским капелланами.

Поэтому мы встретились для интервью в одном из венских кафе через несколько дней после праздника. И начали с того, что сейчас переживают все православные – кризиса в межцерковных отношениях вокруг положения Церкви на Украине и объявленного Московским Патриархатом разрыва евхаристического общения с Константинопольским.

Совершенно ненужное, непонятное осложнение

– Как ситуация с разрывом евхаристического общения между Москвой и Константинополем сказалась на вашем служении?

– Ситуация очень осложнилась, особенно для всеправославного действия в диаспоре. Это совершенно ненужное, непонятное осложнение. Проблема в том, что происходит радикализация: ты за того или за другого?

У меня лично совершенно другое направление деятельности: давать молодым людям импульс для жизни в смысле нравственности, православия, уверенности в своих убеждениях, в своих корнях. Моя задача – не заниматься какой-то межцерковной, а тем более международной политикой. Но, к сожалению, это осложняется вопросом: кто с кем и для кого.

Так что приходится продолжать как-то работать и надеяться на то, что найдется решение – как Бог управит.

– А ваши подопечные солдаты как-то обсуждают эту тему?

– Большинство людей – не только православные солдаты, но и вообще большинство людей – не имеют о своей религии ни малейшего понятия. В связи с национальным праздником ко мне подошли две католические журналистки и стали спрашивать про мою деятельность как капеллана.  И я им рассказываю, что иногда приходится объяснять людям совершенно базовые факты.

Например, я спросил их – где родился Иисус Христос? Ответ этих католических журналисток был: «Или в Назарете, или в Вифлееме, но точно неизвестно». То же самое и у моих молодых людей. Тут вакуум. И тут подходят разные люди с разной информацией и направляют молодежь в свою сторону.

Я не хочу никакой контрпропагандой заниматься. Но у нас есть корни нашей культуры, которая столетиями создавалась – и надо это знать. В этом заключается моя работа.

– То есть церковная политика остается в стороне?

– Проблема в том, что последствия этой церковной политики – это удар по нашей работе. Потому что как быть теперь? Если мы сделаем всеправославный съезд молодежи, то большая часть не будет в нем участвовать, потому что для них это неприемлемо.

Кроме того, поскольку происходит обострение ситуации, то встает вопрос: нравишься ты нам как священник или не нравишься?

Во всей этой истории немало от национализма вполне шовинистского толка, и это то, что я очень плохо перевариваю. Я – “антинационалист”, если хотите. Так что это грустное зрелище.

– Теперь вы не можете служить в Никольском соборе Московского Патриархата?

– Не могу. Но у меня там хорошие знакомые. И ведь я не “отключил” знакомства, дружбу, единомышление. Это невозможно! У меня принцип: хорошие отношения с максимумом людей. И если по техническим причинам что-то сейчас невозможно, ну так подождем. Я надеюсь, что это все временно.

Я знал, как встать по стойке «смирно» или отдать салют

– Как вы стали священником и православным капелланом австрийской армии?

– Я родился и вырос в Праге. Я из третьего поколения русских эмигрантов. Мама говорила по-французски, мы знали и немецкий язык. Мы были такой международно настроенной семьей.  И мы пережили момент, когда в 1968 году в Прагу приехали танки (речь идет о вводе войск стран Варшавского договора, прежде всего советских – А.З.). Была паника, когда два чемодана в руки, и давай уезжать. Тогда мы уехали в Австрию. Учился я сначала во французской гимназии, потом в химическом институте, получил докторат, и заодно начал учиться на медицинском факультете, и его тоже окончил. Работал в области лабораторной медицины, получил звание доцента.

Конечно, мне было интересно, почему люди думают по-разному, почему разный менталитет, почему так складывается жизнь, культура, и почему разные люди имеют разный исторический опыт?

Здесь в Вене был приход Русской Зарубежной церкви в небольшой часовне святой Бригитты Ирландской. Я там был даже старостой довольно долгое время.

Примерно двадцать лет тому назад – мне было уже под 50 – возникла возможность заочно поступить на православный богословский факультет восточно-словацкого города Прешова, в составе которого тогда находился небольшой институт в моравском городе Оломоуц, – это от Вены два часа на машине.

Каждую вторую субботу туда съезжались профессора-богословы и преподавали богословие. Хорошие профессора были. Те, что постарше, учились еще в Ленинграде, так что у них была старая закваска русского богословия. Более молодые еще до 1989 года получали стажировку в Греции.

Там я получил богословское образование, и там меня рукоположили в дьяконы и в священники – в Православной Церкви Чешских земель и Словакии. И начал там служить. При этом я знал здесь, в Вене, почти всех священников, и у меня были – и остаются – хорошие отношения со всеми.

Примерно восемь лет тому назад была основана Конференция православных епископов Австрии, в которой участвовали представители семи поместных православных церквей, у которых есть приходы в Австрии. (После решения Священного Синода РПЦ от 14 сентября епархия Московского Патриархата в Австрии приостановила свое участие – А.З.)

И одновременно возникла идея создать православное капелланство в австрийской армии. Этим занялся генерал Роман Фишер, который перешел в православие, – очень ревностный человек, у него русская жена, и он сейчас собирается стать диаконом в сербской церкви.

И вот призвал меня в свой кабинет митрополит Михаил (Стайкоc) из греческой Церкви, который по каноническому уставу возглавлял всех православных в Австрии, – он был экзарх Константинопольской Патриархии. И сказал: «Знаешь, есть такой проект. Будем создавать военное капелланство. Есть два кандидата. Ты будешь капелланом». Я говорю: «Как? Я езжу служить в Чехию, у меня трое детей, я минимум 40 часов в неделю в госпитале работаю на ответственном посту». Он ответил: «С Божьей помощью, ты справишься». С этого момента я начал свою деятельность. Написали указ и подписали в министерстве. Это было в 2011 году.

Мне очень помог один католический капеллан, с которым мы хорошо подружились, – он из тех же краев, что и моя жена. Мы даже вместе были позже и на Афоне. Мы хорошие друзья. Он мне дал довольно много практических советов, как вникнуть в организацию. Поскольку у меня скаутское прошлое, то у меня не было проблемы, как встать по стойке «смирно» или отдать салют – хотя салют тут капелланы не отдают. Тем более я не офицер, у меня только контракт.

– Но ведь в императорской австрийской армии наверняка были православные капелланы?

– Конечно, были. В начале Первой мировой войны было около 350 военных православных капелланов. Среди православных были, в основном, сербы и румыны, но были и русины. Разумеется, было и католическое, включая греко-католическое капелланство, и протестантское капелланство. Было и мусульманское, и еврейское.

– А сейчас как устроено душепопечение в армии Австрийской Республики? Кто вас назначал?

– Конференция православных епископов. А в смысле государственном — через министерство. Есть отделение в Министерстве обороны, которое занимается вопросами капелланства. Они координируют. Когда мероприятие какое-то или национальный праздник, то они пишут письма, чтобы все участвовали и так далее. И занимаются финансовыми вопросами.

– А сколько католических капелланов в армии?

– Это целая епархия. У католиков есть военный епископ и есть, может быть,  20-30 священников. Протестантских пасторов 9-10. Мусульман – двое. А я один. Есть один алевит. И один иудей, израильтятнин. Но он пока мало участвует, недавно этим занимается.

– Солдаты-иудеи встречаются?

– Я последнюю статистику видел, там новобранцев двое.

Одного зовут Мурат, а другого Славка – это теперь твой брат

– Австрийская армия строится по призыву?

– Да, служба по призыву полгода. Но можно пойти на альтернативную гражданскую службу, она дольше. Это санитаром работать в больнице или в доме престарелых.

– Чему можно научить солдата за полгода?

– Очень многому. У меня такая теория, что сегодняшняя молодежь на всем земном шаре имеет одинаковый облик. У них у всех какой-то глупый аппарат (гаджет – А.З.), они трясутся одинаково на танцах, не знают, что делать – им все неинтересно. И вдруг они оказываются в казарме, где у них есть своя кровать, свой шкаф, они должны быть одеты вовремя, быть и тут, и там. Из  них делают настоящих людей, что не всегда просто дается. Потом они должны вместе действовать. Поначалу занятия проходят довольно строго. Я думаю, что это хороший опыт.

– Полгода достаточно для этого? Срок службы в армии, состояние призывной армии, возможность перехода на полностью профессиональную, контрактную армию – это постоянно обсуждаемые темы в России. Раньше срок службы составлял два года, теперь – год.

– Нет, тут другая система. Если солдату понравится, если он годен, то он может подписать контракт на год или на три, и многие это делают. Он может какую-то профессию еще приобрести – механика и так далее. Так что многие это делают и получают нормальные деньги.

Достаточно полгода или не достаточно – на эту тему в Австрии тоже все время ведется политическая дискуссия. Тут много офицеров и унтер-офицеров, которые служат всю жизнь, но это специалисты.

Вообще, это хорошо, что у нас есть призыв, потому что это дает молодому человеку какое-то начало взрослой жизни.

Это все-таки только один семестр. Если он в университете, то он ничего не теряет, а получает какой-то важный импульс для жизни.

– Студенты призываются?

– Призываются. Но до или после учебы. Обычно они решают, что все-таки до учебы это лучше сделать. Например, там, где я работаю как врач, есть врачи-военные. Он уже врач, но шесть месяцев должен отслужить. Они бегают, легкой атлетикой занимаются. Это тоже никому не помешает. Конечно, есть многие, которым это не нравится. Но я считаю, что это полезно.

– Как проходят ваши встречи с военнослужащими?

– Я этих солдат вижу один-два, максимально – три раза за эти полгода. Больше не получается. Но я считаю, пусть это будет импульс в жизни. Я их не преобразовал и ничего из них не сделал, нет, этого я не могу, но я им могу кое-что сказать, и я думаю, что они берут это, принимают.

Большинство моих солдат, с которыми я занимаюсь, не имеют никакого представления, или у них очень отдаленное представление о своей религии. У меня обычно бывают уроки. Это называется Lebenskundlicher Unterricht – «урок жизни». Я час или два с ними занимаюсь. В классе по несколько ребят.

Я начинаю, как правило, всегда с молитвы. Я молюсь с ними на немецком языке. Кто может на своем, пусть прочитает на своем, – у меня есть подборка молитв на всех нужных языках. Это мы читаем, поем перед нашей иконой. Я им объясняю, что такое вообще религия, какие есть религии, что такое православие, какие церкви существуют, что такое крещение и так далее.

Потом есть разные другие встречи – православная военная этика, молитвы, Библия, что такое семья с православной точки зрения, – самые разные темы, которые у меня разработаны в формате power point – я это внес туда из академической сферы, университетской.

Кстати, моя академическая практика очень мне помогает. Потому что я могу со всеми нормально говорить. С людьми любого ранга и звания – от мальчугана до любого генерала и министра. Меня это совершенно не смущает, потому что у меня есть свои научные доблести.

Если есть какое-то официальное мероприятие, парад, потом какой-то VIP-прием – для меня это повод пастырски с людьми беседовать. Тут самые разные проблемы выявляются – например: у меня жена и дети, такие-то трудности, как быть? Это классические проблемы – такие трудности есть всегда.

– А богослужения?

– Бывают и богослужения. Но с этим самая большая проблема, потому что участие в богослужении здесь добровольное. Я стараюсь регулярно совершать богослужения. У нас и водоосвящение бывает, и Пасха. Но должен кто-то выставить приказ, и этот приказ должен дойти до этих солдат, и они должны прийти. Эта цепочка не всегда работает. Я делаю все, что могу.

– А эти «уроки жизни», про которые вы говорите, – они что, стоят в расписании у военнослужащих?

– Да, они стоят в расписании. Раз в месяц каждый военнослужащий, независимо от религии и независимо от звания, должен иметь такой урок. Но фактически у меня доступ только к новобранцам. Унтер-офицеров и офицеров мало православных, считанные единицы. Но их будет все больше и больше, потому что сербы поступают в разные военные училища.

Православие – четвертая религия по численности последователей в Австрии. На первом месте – католики, на втором – атеисты, или, как это называется в Австрии, люди «без религиозной принадлежности», на третьем – мусульмане, а мы – на четвертом. Нас тут больше, чем традиционных протестантов и не намного меньше, чем мусульман.*

Бывает такая ситуация, что коллега заболел, и надо всех собрать на урок, а не только православных – всю роту, 70 человек. Что тут скажешь? Я говорю: «Кто от какой религии? Видишь, ты поднял руку, и ты поднял руку за свою религию. Скажите мне, сколько армий в мире, где можно так спросить, и солдат поднимет руку? В большинстве армий только одна религия или вообще никакой религии, а мы тут все можем так поднять руку. Теперь мы посмотрим, какие исторические корни этих всех религий и истории этой страны. Мусульмане – когда они здесь появились? Почему мы кофе** пьем в Вене? Почему у нас этот круассан***, откуда это пришло? Или когда были первые православные здесь? Когда вообще христиане начались? Что было до того? Как было при римлянах? Тогда не было толерантности, тогда резали других.

Чем славится австрийская армия? Это маленькая армия, которая проводит миротворческие миссии. Почему? Потому что у наших людей разные исторические корни, но они умеют со всеми людьми говорить. Мы не немцы, мы – австрийцы. Это очень важно, что мы так можем быть вместе, и мы не дадим это другим испортить. Для этого мы должны учиться вместе говорить.

Это наша работа совместная, и совсем неважно, если его зовут Мурат, тот Славка, а тот – какой-то Эдгард, у нас одна армия, у нас общее будущее. Через десять лет ты вспомнишь: «А вот мы тогда». Это теперь твой брат. Мы сюда пришли по разным причинам, кто-то не хотел здесь быть, но у нас общее будущее.

Давайте уважать друг друга, давайте не издеваться, подумайте об этом. Это касается не только отношений между религиями.

У тебя будет подруга, у тебя будет жена, и ты ей не можешь сказать: «Ты – дура». Ты ей один раз скажешь, а во второй раз, в третий раз уже не будешь говорить, потому что она тебе скажет “bye-bye”. Учитесь в армии, как говорить друг с другом, – мама вас этому не научила.


*По данным австрийского ведомства статистики, в 2016 году в Австрии было 64% католиков, 17% лиц, объявляющих себя «без религиозной принадлежности», 8% мусульман, 5% православных, 5% протестантов, 2% остальных. При этом в столице Вене численность лиц «без религиозной принадлежности» достигла 30%, мусульман – 14%, а православных – 8%. С 2001 по 2016 год доля католиков в Австрии уменьшилась с 75% до 64%, доля лиц «без религиозной принадлежности» выросла с 12% до 17%, доля мусульман удвоилась с 4% до 8%, а доля православных выросла более, чем вдвое – с 2% до 5%.

** ***По распространенному преданию, когда король Польский и Саксонский Ян Собеский освободил Вену от второй турецкой осады в 1683 году, на долгие столетия обеспечив Вене статус непобежденного бастиона западной христианской цивилизации, турки оставили у стен города три предмета, ставшие неотъемлемой частью европейской культуры: мешки с кофе, печенье в виде полумесяцев, и барабаны. Честь открыть первое венское кафе принадлежит, по не подтвержденному историческими фактами преданию, православному украинцу – купцу, дипломату и шпиону Юрию Францу Кульчицкому, который, будучи ранее в турецком плену, научился там варить кофе. Полюбившиеся венцам печенья в виде полумесяцев австрийская принцесса Мария Антуанетта увезла с собой в Париж, когда вышла замуж за Людовика XVI в 1770 году, а там их впоследствии стали печь из слоеного теста и они получили общеевропейскую известность как круассаны, croissant, – то есть полумесяцы. А барабаны вошли в состав симфонического оркестра.

Источник

Поделитесь с друзьями:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Мой Мир
  • Facebook
  • Twitter
  • LiveJournal
  • В закладки Google
  • Google Buzz

Find more like this: АНАЛИТИКА

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *