Владимир Феррейн: аптеку рекламировал живой медведь, он ходил пить на площадь…
К концу позапрошлого века аптека Владимира Карловича Феррейна считалась крупнейшей в Европе. Феррейн медленно, но непреклонно создавал свою аптечную империю. В ход шло все, что могло только послужить поставленной задаче. Даже фамильное феррейново поместье под Москвой, в районе Битцы, было переоборудовано под гигантскую плантацию для выращивания лекарственных трав… Известен господин Феррейн и как благотворитель. Он был главой Московского фармацевтического общества, руководил пенсионно-вспомогательной кассой фармацевтов. Попечитель московского Георгиевского детского приюта и московского же городского Общества попечения неимущих и нуждающихся в защите детей – это все тоже он. За достижения на благотворительной ниве Владимир Карлович был удостоен ордена Святой Анны, ордена Святого Станислава и золотого вензеля.
Крупнейшая в Европе
Еще не так давно в Москве в конце Никольской улицы работала аптека Феррейна. Сам Владимир Карлович Феррейн скончался почти сотню лет назад, а аптеку по привычке называли его именем. Хотя ее официальное название было другое – сначала «Центральная аптека», а потом «Аптека № 1». Власти тем самым как бы признавали, что аптекарское дело Владимира Феррейна было лучшим в городе и остается таковым и после национализации.
Феррейн Владимир Карлович
Владимир Карлович Феррейн (настоящее имя – Вольдемар-Эрнст Феррейн) родился в 1834 году в Санкт-Петербурге в семье аптекаря. На гимназии не отвлекался – получал домашнее образование, одновременно постигая дело в аптеке своего отца. Затем экзамены в Московском университете, фармацевтическая практика в Мюнхене, степень магистра фармации.
А в 1880-е годы Владимир Карлович вступает в наследство – ему достается аптека отца на Никольской. Собственно, с этого момента и начинается ее блестящая история.
К концу позапрошлого века аптека Феррейна считалась крупнейшей в Европе.
Прогулки с медведем
По всей России гремела реклама чудесных лекарственных средств.
«От запоя и пьянства пастила-трезвость».
«Скавулин – вкусен как конфект. Скавулин – любимое слабительное тех, чье здоровье слабо. Глотать Скавулин так же приятно, как конфект».
«Кривые и уродливые носы могут быть исправляемы и улучшаемы тайно у себя дома. Без боли и хирургической операции вы можете частным и тайным образом исправить фасон носа. Моя носовая машинка построена на научных основах, действует аккуратно и вполне соответствует своей цели. Она маленькая, легко надеваема, и может быть надета ночью, не затрагивая сон. Применима ко всем носам».
Феррейн с подобными машинками не связывался и вообще был крайне аккуратен, подбирая свой ассортимент.
Хотя рекламы не чурался, бизнес есть бизнес. Вот, к примеру, объявление в «Русском слове»: «Кашель и охриплость суть неприятные последствия холодной погоды, которой мы так часто подвержены. Кто желает избавиться от несносной простуды, должен лечиться настоящими Файскими Соденскими минеральными лепешками, изготовленными под руководством врачей из знаменитых лечебных источников курорта Соден у Таунуса, посредством которых достигаются блестящие результаты… Лепешки получаются во всех аптеках и аптекарских складах по 70 к. за коробку. Главное депо: Товарищество В. К. Феррейн в Москве».
Один из остроумнейших рекламных приемов Феррейна – огромный бурый медведь, которого Владимир Карлович купил в качестве доказательства того, что снадобья готовятся на натуральном медвежьем жире.
В определенный час работник выводил поить медведя на водоразборный фонтан, стоявший посреди Лубянской площади.
Неудивительно, что это шоу собирало множество зевак. Сорвав очередную порцию аплодисментов, медведь отбывал на свою основную локацию – в специальный вольер, оборудованный при аптечной конюшне.
Когда же медведь умер, его чучело установили в помещении аптеки, рядом с рогами африканских носорогов – из них тоже извлекали что-то исцеляющее.
Фонтан на Лубянской площади
Смотрите также:
Что в Москве ели-пили в начале ХХ века и сколько это стоило
Но главным в деле были, разумеется, не игрища с медведем. Феррейн медленно, но непреклонно создавал свою аптечную империю. В ход шло все, что могло только послужить поставленной задаче. Даже фамильное феррейново поместье под Москвой, в районе Битцы, было переоборудовано под гигантскую плантацию для выращивания лекарственных трав.
Уже после революции некий студент писал о битцевском угодье: «Каково же было наше удивление, когда на фоне общей разрухи мы очутились в культурном, благоустроенном до последних мелочей хозяйстве с прекрасными дачами, плодовыми садами, пчельником, плантациями лекарственных растений, тремя оранжереями, парниками, конюшнями, скотным двором, огородом и полянами. Имелась мельница, электростанция, баня, инвентарный сарай. Живописные аллеи парка спускались к пруду с островом и плотиной, удерживающей воды Битцы. Соседство леса и реки вызвало у нас восторг».
В самой же аптеке одна за другой появлялись различные службы, доселе в аптеках невиданные. Лаборатории для взятия анализов у заболевших, для анализа химической продукции, пищи, почвы, воды. Лаборатории для исследования и старых лекарств и изобретения новых. Курсы подготовки фармацевтов.
Открываются фабрики: фармацевтическая, химическая, парфюмерно-косметическая и даже стеклодувная – для изготовления удобных аптечных флаконов и баночек. У Владимира Карловича вскрывают, и у него же бальзамируют.
Не исключено, что именно Феррейн впервые в стране начал выпускать и продавать дженерики.
К Владимиру Карловичу привозили лечебные травы со всего мира (например, желтокорень канадский прибыл прямо из Канады). Что-то выращивалось в уже упомянутой Битце (а плантации распространились до Бутова), что-то в крымском имении Феррейнов под Судаком, что-то на лекарственной плантации под Ярославлем, рядом с химической фабрикой, открытой фармацевтическим магнатом в городе Мологе. В зависимости от того, какой климат лучше подходил.
Травы шли не только на фармакологию. Феррейн, благо в Крыму у него был собственный виноградник, впервые в России наладил производство «лекарственных вин», настоянных на этих травах. «Крушина на малаге», «Кока на портвейне», «Пепсиновое Феррейн», «Гваяколовое». Они, конечно же, не исцеляли, но способствовали исцелению.
Фасад аптеки на Никольской
Кормление змеи
В центре же всей этой империи стояло здание в конце Никольской. Один из чеховских героев восхищался феррейновскими интерьерами: «Словно к богатой содержанке идешь или к железнодорожнику, – думал он, взбираясь по аптечной лестнице, лоснящейся и устланной дорогими коврами. – Ступить страшно!»
А путеводитель 1911 года о той аптеке сообщал: «Широко и богато оборудованная новейшими аппаратами, приборами и руководствами, она (испытательная лаборатория при аптеке) обслуживается теперь четырьмя аналитиками под наблюдением магистра фармации».
У входа же установили целых четыре статуи богини Гигиеи, кормящей из чаши змею. Учетверенная богиня здоровья и покровительница медицины наблюдала за прохожими, снующими по улицы Никольской, свысока.
Интересно, что напротив возвышалось здание еще одной аптеки – Романа Келлера. Роман Романович, конечно, не был конкурентом Владимиру Карловичу, но очень хотел бы им стать. Впрочем, общественная молва часто уравнивала этих двух предпринимателей.
Чехов писал в одном из очерков: «На Никольской, в этом центре самоварно-калачного благодушества, завелись свой Капулетти и свой Монтекки, настоящие, вулканические, жаждущие крови и мести… От новоиспеченных Капулетти и Монтекки пахнет карболкой, йодоформом и уксусной эссенцией, ибо оба они дрогисты, оба ядовитых дел мастера. Имя первому Феррейн, имя второму Келлер…
Оба они враждуют. Феррейн жаждет крови Келлера, Келлер же задохнулся бы от счастья, если бы ему удалось посадить за шею Феррейна хорошего скорпиона. Магазины обоих врагов расположены в самом дружеском vis-a-vis, словно в магазинах не фармацевты торгуют, а Ромео и Джульетта живут…
Феррейну выгодно, чтоб Келлер в трубу вылетел, а Келлеру невыгодно, если Феррейн благоденствует, – вот и все.
Суть в копеечках и пятачках, получаемых в ручной продаже за александрийский лист и касторку».
Очерк завершался на оптимистичной ноте: «Смертоубийства дрогисты не совершат, но авось лекарства станут подешевле!»
Интерьер аптеки Феррейна
Конец истории
Смотрите также:
Лишние люди
Известен господин Феррейн и как благотворитель. Он был главой Московского фармацевтического общества, руководил пенсионно-вспомогательной кассой фармацевтов. Попечитель московского Георгиевского детского приюта и московского же городского Общества попечения неимущих и нуждающихся в защите детей – это все тоже он. Сотрудники феррейновской империи участвовали в дележе доходов, что тоже было оценено по достоинству. Перед Пасхой и двунадесятыми праздниками в аптеке раздавали щедрые пожертвования для малоимущих и детских приютов.
За достижения на благотворительной ниве Владимир Карлович был удостоен ордена Святой Анны, ордена Святого Станислава и золотого вензеля.
Смотрите также:
Сергей Мальцов: генерал и филантроп, создатель Америки
А в 1918 году товарищество «В.К.Феррейна» было ликвидировано, а все имущество национализировано. Сам Владимир Карлович устроился было на свой бывший склад простым кладовщиком, но не выдержал такого унижения, уехал в Крым, где в том же году умер от инфаркта. Его семья чудом успела убежать в Берлин.
Битцевская плантация была преобразована в ВИЛАР – Всесоюзный институт лекарственных и ароматических растений. В этом качестве она функционирует и по сей день.
В стенах аптеки сейчас современный бутик, уникальнейшие интерьеры: вазы, резные дубовые шкафы, чугунные канделябры, зеркала в позолоченных рамах – разрушены, вместо башенных часов – сквозное круглое отверстие.
Город Молога полностью затоплен в 1940-е годы, его территория сделалась дном Рыбинского водохранилища. Гора в Судаке до сих пор носит название Фирейная или Фирейка.
Алексей МИТРОФАНОВ
Find more like this: АНАЛИТИКА
