Если тянуть ребенка за уши, он быстрее не вырастет. Если его бить, то он замедлится в развитии. Церковь помогает ему расти. Политики его бьют. А нужно время созревания. Нельзя найти яблок на яблоне в мае…
Когда читаешь классиков, пишущих о народе или только встречаешь у них описание народа, то можно заметить, что там народ какой-то не такой как они сами. Эта неуклюжая речь, полная архаических конструкций, иная ментальность и иная система ценностей, описанная Гоголем, Тургеневым, Лесковым и Пушкиным – иной мир. У них другой дизайн, архитектура, ткани, песни, иконы, храмы (Севера) и даже иная вера, иное христианство, в котором акценты расставлены на делание, а не думание или намерения. Иные лица и иная красота. И у него обязательно должен быть царь…
В церкви и в народе города идет речь: быть царю или не быть. Ведь царство – не богословский принцип и не основа Вселенной. Да Бог – царь Вселенной. Но нет, не царь. Это плохое сравнение. Он Отец. Он выше того, что мы понимаем о Его власти. Это мы только пытаемся натянуть на небо Средневековье, крепостное право или античность. Но этого нельзя делать. И многие в церкви говорят – царь не данность. Его когда-то не было. И пришло время когда не будет. Но…
Царь – важнейшая часть древнего народа, который еще жив. Народ сбросил с себя шелуху всех коммунизмов и других измов, все время пытается найти себя. В России пошел процесс самоузнавания. И народ узнает себя в империи и царе. Да, империя – временное явления. Но из нее нужно вырасти. Сегодня мы ментально еще находимся в 15 веке и в Диком Вечном Поле древней свободы со всеми ее прелестями и драйвом.
Рассказывает Константин Камышанов.
Я учился в Москве в конце 80-х. Тогда только-только начинался Ренессанс до коммунистической жизни и студенчество бродило умом в предощущении надвигающейся свободы. В наши думающие компании как эпидемии врывались целые пласты забытой культуры. То западная литература, то церковь, то мистика Востока, то не добродившее пиво умов профессуры Серебряного века. И каждый выбирал себе век по плечу
.
Как-то накатила эпидемия народничества. Кто-то откопал мысль о том, что народ носитель некой нравственной истины, священного знания, каких-то первообразов древней правды. Пошли в дело Бердяев, Хомяков, Достоевский. Прозвучали обвинения интеллигенции-дуры, устроившей революцию и все эти лагеря с чекистами и морочащей и до сих пор народ испарениями французского революционного кошмара.
.
Как вдруг, парень из загадочной рязанской области вдруг и говорит:
.
— А я никогда не видел такого народа, о котором вы все тут говорите. У нас народ живет как малое племя. Все друг друга ненавидят и одновременно друг другу самые близкие люди на земле. Мы вместе пашем и деремся. Мы вместе строим дом и вместе хороним родню. И для нас город, страна, коммунизм что-то чужое, враждебное, но с чем бесполезно бороться, как бесполезно бороться с дождем, солнцем и звездами. А важнее всего мать, дети и огород. Мы живем в другом мире. Вы ругаете интеллигенцию. Но она хоть жен своих не бьет. А у нас мордобой и пьянка с диким загулом – обычное дело. Впрочем ваша московская интеллигенция вечное воет на этих КСП и вечно ноет на кухне и в стихах, а нас все весело и с шуткой. Вы городские не знаете свой народ. Он совсем другой. Да, нас коммунисты заставляли пахать землю пустым мешком. А мы смеялись по тихому и знаем, что рано или поздно все будет по-нашему. Народ, в глубине не принял советскую власть и делает все чтобы ее свалить тем, чтобы все довести до дури и абсурда. Нарочно будем пахать землю пустым мешком. Пусть получат то, что хотели. Мы как жили 10 000 лет назад на своей землей и трудом, так и живем. А вы приходите и уходите.
.
Народ это совсем не то, что пишут ваши профессора в книжках. И совсем не то что говорят коммунисты.
.
И это было так убедительно, что все разом смолкли.
.
Когда читаешь классиков, пишущих о народе или только встречаешь у них описание народа, то можно заметить, что там народ какой-то не такой как они сами. Эта неуклюжая речь, полная архаических конструкций, иная ментальность и иная система ценностей, описанная Гоголем, Тургеневым, Лесковым и Пушкиным – иной мир. У них другой дизайн, архитектура, ткани, песни, иконы, храмы ( Севера) и даже иная вера, иное христианство, в котором акценты расставлены на делание, а не думание или намерения. Иные лица и иная красота. И у него обязательно должен быть царь.
.
Перед революцией интеллигенция пыталась запустить зонд в этот мир. Афанасьев с его исследованиями потёмков русской души. Имажинисты раскопавшие древние образы и метнальность в толщах русского языка. Они пытались найти то, что было застроено культурой дворян и завалено строительным мусором здания их государства.
.
Примерный век народа можно определить по его культуре. Дома депутатов на рублевке, в своем большинстве, это то, что эти варвары называют «классика». Это карикатура на викторианский стиль, с непременным облицовочным кирпичом и колоннами не к месту. Это турецкие дворцы. Это нечто такое царское за недорого. Что то такое барское и господское. Непременно господское. И их бизнес на их предприятиях это калька с помещичьих усадеб или петровских литейных заводов – промышленный феодализм и самодурство осьмнадцатого века. Дома у них полная Турция. Отец деспот с деньгами и домашний двор Осаман Паши, с дорогим экипажем, слугами, визирями и с неработающей Ханумой. И все в азиятском богатстве с чучелами-лебедями и золотом. Это что-то позднесредневековое, лежащее до барокко.
.
Еще интересней в церкви. Здесь и домоногльские тенденции, выражающиеся в стремлении создать белокаменные, неудобные храмы, появляющиеся как каприз или привидение в современных городских микрорайонах. Иконы устремляющиеся своим идеалом в 15 век. Епархиальное феодальное право и поповская крепость. Тут и приветсвие 17 века с его азиатчиной и домостроем. Нет, не потому что домострой плох или хорош. Тут нет осуждения. Вообще, нельзя сказать, что человек Средневекорвья хуже современного, погубившего в атомных взрывах и войнах столько людей, сколько было во всем древнем мире. Он просто другой. Как дети не лучше и хуже взрослых. Они другие. И еще непонятно кто дети. Они или мы.
.
.
В этом мета-этносе продолжается 15 век и там есть место и царю, и Византии и сглазу и порче и аскамитам, и смарагдам, белокаменным храмам, барской крепости и Стеньке Разину и удалым богатырям и золоту на стенах. Все это хорошо видно на примере сегодняшего церковного искусства, существующему в парадигме времен Ивана Третьего и влияния ордынских купцов и сих фантастическими тканями, которые проецируются на стены храмов и подворий. Тарковский с Рублевым форева. Поэтому и пишу, что царь как образ, жив и важен как важнейшая часть этой вселенной.
.
Впрочем, и богатые выбрали себе, по сути дела царя. И сами живут как новые бояре. И коммунисты имели царя Сталина, а чекисты были дворянами Так что народ ничем тут не хуже. Царь как часть реальной жизни реальность.
.
Говорят что надо вытравливать из себя СССР и Византию А как? Похоронить Византию не значит того, что ее аннигилировать из памяти. У дерева есть крона и корни. У людей возрасты. То, что мы сделались большими, не означает того, что та часть, которая была в нас, вложена в младенчестве должна быть сожжена и уничтожена. Да и не сожжешь ее никак. Это ведь не фотография в альбоме. Взял и порвал. Архетип народа повредился коммунистами, но таки остался целым в фундаменте средневековым и основополагающим. Как это средневековье вытащить из головы? Лениным? Запретом Византии? Да никак… Если только оторвать вместе с головой.
.
Есть глубинный древний архетип. Им характеризуются 99%. А анархисты, Ленин, офицеры, монархисты, дворяне и все игруны и борцы за власть — это только тонкая пленка. Народ о котором все говорят — его нет и не было. По крайней мере, не потрудились его узнать. Так слегка Лесков пофотографировал и все.
.
.
У нас вместо реальности какие-то фантомы народа, его идеалов, борьбы, царства, прав. Фантомы городской бузы, которая не долетает до миллионов живущих в ином измерении в провинции. Где не было и нет и советской власти и вообще ничего, кроме работы солнца и снега. А это событие позднего средневековья живет в параллельной вселенной и развивается так, что все эти коммунизмы и измы просто отшелушившийся от него сами собой на поворотах. Об этом народе речь. Эта средневековая среда генерирует Византию от церкви до отношений и политики, а не наоборот. Этот архэтнос не убьешь одной революцией и не изменишь кином или майданом. Этот метаэтнос тихо, как трава асфальт, разрушил и Сталина и СССР.
.
Думая о народе, мы все время имели дело с книжным или агитационным образом народа. На самом деле его глубинная суть в том, что это социальный организм древнего типа. Некий мета-народ, напитанный чем-то древним и мощным и неизвестным. В жизни народа по прежнему есть место сглазу, порче, колдунам, которые надевают и снимают венцы безбрачия и болезни. Они лазают под кривыми деревьями на четвереньках и вяжут на них ленточки. Они пьют воду из священных родников и иногда прикладывают к больному месту песок и землю. Они такие как они есть. И это не хорошо и не плохо.
.
Если тянуть ребенка за уши, он быстрее не вырастет. Если его бить, то он замедлится в развитии. Церковь помогает ему расти. Политики его бьют. А нужно время созревания. Нельзя найти яблок на яблоне в мае. Народ как красивый древний сильный божий единорог, созданный Господом для счастья и красоты, вечно кем-то бывает запряжен. То дворяне, как банда, заставили его вести бессмысленные войны и превратили его в корову, которую они удоили в усмерть. Где все плоды побед Суворова? Зачем лилась кровь русских людей по всей Европе и Азии? То коммунисты сдирали с него живьем шкуру и думали, что оседали навек. А этот израненное, избитое, полусолпшее, полуоглохшее, великолепный Божие создание еще живо. И еще растет, в своем мета-пространстве. Оно как трава взломало советскую власть. Оно продолжает ломать пьяную империю ополоумевшего Ельцина с беспределом его диаспор. И оно все сломает. Не быстро, но ничто не устоит на его пути, если только очередной Ленин не сожжет всю Землю.
.
В церкви и в народе города идет речь быть царю или не быть. Ведь царство – не богословский принцип и не основа Вселенной. Да Бог – царь Вселенной. Но нет, не царь. Это плохое сравнение. Он Отец. Он выше того, что мы понимаем о Его власти. Это мы только пытаемся натянуть на небо Средневековье, крепостное право или античность. Но этого нельзя делать.
.
Люди жили с Богом и без царя. Живут без царя. И может быть, в будущем у них кто-то будет вроде Отца, своей властью более отвечающего закону неба более, чем восточный деспот с его сатрпами.
.
Авраам, гоняя скот, жил с Богом без царя. И ничего. А его соседи цари жили без Бога. Все меняется даже в церкви. Царями духа были патриархи. Его князьями были священники, которые были теми лицами, через которых Бог давал непросвещенному народу благодать и знание истины. Все изменилось. Теперь городские пенсионерки читают Василия Великого и разбираются в правилах Трулльского собора. Теперь паства сама научилась беседе с Богом, наставляется по книгам и ходит в храм только ради таинств, которые сама совершить не может. И образ деспотии, как необходимой основы церкви на сильном подозрении.
.
И многие в церкви говорят – царь не данность. Его когда-то не было. И пришло время когда не будет.
.
Но…
.
Посмотрим на нашу культуру после революции. Это культура припоминания. Вся эта оттепель с ее Таркорвским, Высоцким, Эрнстом неизвестным, Гребенщиковым, Шостаковичем – это эпохи Припонимания. Она не создала ничего нового, а только продолжила договаривать, что что не было договорено до революции. Народу нужно было выговорить до конца неоконченную речь Серебряного века. Церковь недоговорила 15 и 17 век. Народ не договорил Империю и царя. И он ее будет договаривать до тех, пока не выговорит до конца. Ребенок должен напрыгаться и нарисоваться. Нельзя думать, что если мальчика нарядим в костюмчик с галстуком, то он этого станет взрослым.
.
Царь – важнейшая часть этого древнего народа, который еще жив. Народ сбросил с себя шелуху всех коммунизмов и других измов, все время пытается найти себя. Особенно этот процесс самоузнавания силен в тех республиках, в которых советская власть уничтожила все до основания, которое она все-таки сжечь не смогла. И нас в России пошел процесс самоузнавания. И народ узнает себя в империи и царе. Да, империя – временное явления. Но из нее нужно вырасти. Сегодня мы ментально еще находимся в 15 веке и в Диком Вечном Поле древней свободы со всеми ее прелестями и драйвом.
.
Делать то, что делает Учитель с Матильдой – зло. Это как бить ребенка за то, что он не растет. Унижать сакральный образ царя и низводить до плотского образа образ необыкновенного царя Романова – ментальное преступление злого приемного отца ненавидящего детей.
.
Царь должен быть выговорен. Царь жив в душе народа. И царь, покамест, должен быть в ней. Царя нельзя убить в этой душе. Царская власть должна быть сменена не кином или конференцией либералов, а рождением нового харизматичного народа, умеющего вместе со священством слушать и работать Богу в полном согласии с собой и небом. До этого времени агрессия к детству народа с церковной стороны или с светской – это рецидив коммунизма. Кстати, церковный коммунизм – стал брендом ее либерального крыла. Вот такая вот диалектика отрицания отрицания. Травма марксизма случилась и у нас в церкви. Она была занесена в него людьми инфицированными большевиками.
.
Пусть договаривает Гребенщиков свои стариковские позавчерашние откровения. Кончилось выговаривание и исчезли гении повтора — шестидесятники. Умерла эта культура, светившая отраженным светом. Все произошло как в саду. Поспело яблоко и само упало.
.
Пусть строятся неприкладные белокаменные храмы еще более древнего позавчера.
.
Пусть имитируются византийские и древнерусские иконы. Вопрос не в том, что тогда открылась истина в красках, а теперь она закрылась. Дело в том, что мы не умеем видеть по-другому. Мы люди 15 века со смартфонами просто не умеем по-другому сделать себе фотокарточку Бога.
.
Пусть народ перебесится с социализмом.
.
Все должно проговориться, если нет желания видеть как народ, тихо сопротивляясь, пашет землю пустым мешком и ждет крушения очередной власти жестоких наездников и живодеров.
.
Важно прислушиваться не только к своему народу, но и музыке божественных сфер и наблюдать Времена лета Господня, чтобы нам и народу жить в согласии с собой и небом.
.
С этим ничего не сделаешь. В мае не бывает яблок на яблоне. И нам нужно расти там, где нам хорошо — в империи и в храме. Только в отличии от империи – храм есть империя вечная, потому что он не от людей, а от вечного Бога.
.
Еще о том же от Солоневича https://www.facebook.com/permalink….
.
На анонсе: И.Е. Репин. Прием волостных старшин Александром III во дворе Петровского дворца в Москве
.
Find more like this: АНАЛИТИКА
