Царское Дело. Отречение

Наши соотечественники не готовы ни к какой исторической правде.

Царь Николай II, несомненно, в высокой степени обладал чувством личной ответственности за Россию и ее историю. А вот те лица, которые отрицают факт отречения, фактически отказывают, таким образом, Государю в данной черте характера.

Первое и, очевидно, главное из всех событий революций — двух масштабных катастроф, изменивших не только ход отечественной истории, но и геополитическую, и духовно-нравственную физиономию всего мира — важнейшее для понимания судеб России — отречение Николая II от престола, совершившееся 2/15 марта 1917 года.

В последнее десятилетие все чаще слышны голоса, утверждающие, что отречения Николая II в действительности не было, что все известные документы, связанные с этим событием, и, прежде всего, Манифест об отречении — подделка, что власть была незаконно отнята у государя — т.е. якобы имело место его свержение путем заговора… Однако сразу следует указать: версия о том, что отречение Николая II сфальсифицировано — продукт позднейших исторических спекуляций. Рассказывает культуролог Дарья Болотина.

Почему же именно оно оказалось критически значимо для дальнейшего развития Смуты? И почему правильное, полноценное понимание масштаба и смысла отречения — в историческом, политическом, духовном, нравственном, наконец, даже мистическом плане — так важно для изучения катаклизмов, последовавших за ним даже до сего дня?

Обыватель предпочитает поклоняться личностям, а не знать историю

В последнее десятилетие все чаще слышны голоса, утверждающие, что отречения Николая II в действительности не было, что все известные документы, связанные с этим событием, и, прежде всего, Манифест об отречении — подделка, что власть была незаконно отнята у государя — т.е. якобы имело место его свержение путем заговора…

Однако сразу следует указать: версия о том, что отречение Николая II сфальсифицировано — продукт позднейших исторических спекуляций.

Не только в Русском Зарубежье (во всех враждовавших между собой лагерях эмиграции!), но даже в постсоветской России 1990-х гг. (когда открылись архивы и возник достаточно высокий устойчивый интерес к изучению «царской темы») подобная мысль не звучала.

Впервые речь о том, что «отречения не было», зашла лишь в 2000-х гг., причем сперва в весьма ограниченном кругу, где не было или почти не было профессиональных историков. По странному стечению обстоятельств, появление данной версии приблизительно совпало с развитием монархических настроений в российском обществе по мере его стабилизации после потрясений «лихих 90-х».

Версия породила раскол в кругах патриотов, монархистов, лиц, им сочувствующих и, как принято говорить, интересующихся отечественной историей. И именно за симпатии последних разворачивается самая ожесточенная схватка между сторонниками мнений об истинности или сфальсифицированности отречения. Что неудивительно: эти люди, интересующиеся историей, но плохо ее знающие, в силу бесконечных в минувший век искажений и переписываний, теоретически могут принять любую сторону — в зависимости от того, насколько эффектно и эффективно им будет подана адекватная историческая идея (или же предложен соблазнительный симулякр).

Они могут пополнить ряды подлинных патриотов, стремящихся досконально узнать, понять и осмыслить трагическую судьбу Отечества. Но могут, будучи увлечены какой-нибудь, мягко говоря, чересчур оригинальной версией, под видом любви к Родине начать сочувствовать псевдоистории и проповедовать ее — на гóре истории настоящей. Проще говоря, лозунг «отречения Николая II не было» — это способ отнять аудиторию у истинных монархистов, внушив их потенциальным сторонникам ложные идеи.

Вообще, ход и анализ истории в XX веке напоминают кровеносный сосуд, внутри которого образовался тромб — не менее опасный, чем тот, что закупоривает вену или артерию, приводя к скоропостижной смерти тела.

«Тромб исторического беспамятства» в некотором смысле даже опаснее тромбоза сосудов.

Ведь ненормальные сдвиги в исторической памяти народа (в частности, путем переписывания, фальсификаций, подмены понятий) ведут к потере духовных ориентиров, к общей нравственной деградации, параличу народной воли и, в конечном счете, к моральной смерти нации, за которой неизбежно следует и ее физическое уничтожение.

Чтобы этого не случилось, необходимы не просто достоверные знания о проверенных исторических фактах, но качественное осмысление национальной судьбы на разных уровнях: не только фактологическом, но также духовно-нравственном, идейном, религиозном. Однако выясняется, что доступность источников сама по себе — не гарантия выправления исторической памяти, а большинство наших соотечественников просто не готово ни к какой исторической правде. Почему?

Выпуск газеты «Утро России» № 61 от 4 марта 1917 года

Ответ звучит крайне нелестно для национального самосознания и самолюбия. Анализируя восприятие нами, русскими, истории, приходится констатировать, что мы в большинстве случаев принимаем точку зрения на себя не как на ее субъекты, а как на объекты, в достаточной мере пассивные, над которыми проделываются те или иные действия или эксперименты. Позиция «я — субъект», «я — деятельный со-творец истории своей страны» встречается крайне редко или даже вовсе не встречается. Но ведь объект — это, прежде всего, тот, кто не несет ответственности (ни персональной, ни коллективной) за все, что происходит со страной и с нами самими в ней.

Объект — пассивен, он — жертва и, следовательно, не имеет потребности в покаянии, искуплении, исправлении чего бы то ни было. Ему чужды экзистенциальный стыд (который есть нравственный двигатель истории); вера в возможность реального самосовершенствования себя, окружающего мира, своей страны; поиск путей этого совершенствования. Зато в данной позиции выявляются разнообразные обиды, яростное неприятие настоящего, сопровождаемое идеализацией прошлого и/или будущего.

В бедах объекта — его ли собственных или его родины — оказывается виноват исключительно кто-то другой (часто это некие темные силы, диапазон которых может варьироваться от жидо-масонов до буржуев-капиталистов и т.п.). Наряду с обидами, ненавистью к настоящему и подспудным, подсознательным самооправданием, важнейшая характеристика такого мировоззрения — отсутствие любви к прошлому, к истории. Ибо идеализация и обожествление истории скорее противоположны любви, потому что позволяют не оценивать критически исторический процесс, себя и своих прямых предшественников (предков) в нем, а отрекаться от минувшего, легко превозносить и/или низвергать исторические эпизоды и личности, переписывать историю, разрушать памятники для того, чтобы вскоре воздвигнуть их опять или водрузить на старом постаменте новые, чтобы через какое-то время разрушить и их.

Если проводить здесь Евангельские параллели, то наиболее точной окажется цитата из Лк. 11, 47-49:

Горе вам, что строите гробницы пророкам, которых избили отцы ваши: сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними, ибо они избили пророков, а вы строите им гробницы. Потому и премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и Апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят.

Так что знать свою настоящую историю — со всеми ее даже и неприглядными сторонами — русский обыватель зачастую не хочет и даже боится, предпочитая поклоняться находящимся в данный момент на пьедестале личностям или событиям.

«… Нужно мое отречение. … Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте и в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился… Кругом измена, и трусость, и обман!». Дневник императора Николая II, 2 (15) марта 1917г.

Отречение было осознанным поступком императора

Нетрудно заметить, что подобное мировосприятие не только глубоко инфантильно с психологической точки зрения, но и далеко от подлинного христианства. Поэтому оно не присуще (или присуще в минимальной степени) глубоко верующим православным людям, и, в первую очередь, святым. Согласитесь, странно говорить о том, чтобы прп. Сергий Радонежский, или любой из святителей или благоверных князей русских не осознавал свою меру ответственности (и в этом случае речь идет об ответственности непосредственно перед Богом!) за всё, что происходит с ними и их страной («землей»).

Чувством личной ответственности за Россию и ее историю, несомненно, в высокой степени обладал царь Николай II, святой мученик и страстотерпец. А вот те лица, которые отрицают факт отречения, фактически отказывают, таким образом, Государю в данной черте характера. Если на минуту принять точку зрения о насильственном свержении Императора Николая Александровича с престола, мы получим как раз без-ответственную (прежде всего для Государя и для нас самих) картину истории: из-за неких злостных заговорщиков ситуация вышла из-под контроля, царская семья и вся Россия пали их жертвой, и это, конечно, очень трагическое, но совершенно необратимое стечение обстоятельств!

Виноватыми в этом, в зависимости от вкусов аудитории, на которую транслируется данная точка зрения, могут быть объявлены либералы, большевики, агенты иностранной разведки, евреи, масоны, etc. etc. Важно лишь, что, если отречения не было, то во всем виноваты другие. А мы с вами, приверженцы этого мифа, и вообще вся Россия начала XX века — суть пассивные и невинные жертвы, не имевшие и не имеющие выбора, а значит, не несущие ни за что никакой ответственности…

Добавим кстати, что так же, как от мысли о том, что отречение — фальшивка, автор статьи далек и от получившей распространение в последние 10-15 лет идеи массового «покаяния в грехе цареубийства».

Акции, проводимые в рамках такого «покаянного делания» (и тут слово «покаяние» не случайно взято в кавычки), отнюдь не способствуют развитию исторической памяти русского народа и исправлению ее деформации.

С точки же зрения Таинства покаяния они сродни ответу на исповеди в стиле «во всем грешен» — при том, что в действительности подобный «исповедник» себя грешником не считает, духовной работы над собой не ведет и внутреннее устроение менять не собирается.

Православное вероучение говорит нам, что покаяние — это не только констатация содеянного греха. Грех изменяет природу человека, и, следовательно, истинное покаяние — не то, что мы просто просим прощения, а мы возвращаемся к себе прежним. Приходим в себя. Осмысливаем и осознаем произошедшее с максимальным внутренним рассуждением для того, чтобы не повторить его в будущем. Но покаяние — это и не несение своей вины (и уж тем более не скрытое бравирование ею). Это осознание меры ответственности за то, в чем согрешил (т.е. нарушил волю Божию) — и как с этим дальше жить, как исправлять содеянное и как врачевать в себе те раны, которые нанес посредством греха?

И. Коваленко. Отречение от престола императора Николая II 2 марта 1917 года

Отдельно в связи с вариантом исторической картины, в которой русские люди, русский народ и его Государь выступают жертвами, не подлежащими ответственности, следует остановиться на широко пропагандирующейся в последние десятилетия «версии» о т.н. «заговоре генералов». Данное словосочетание получило распространение с легкой руки русского американца В.С. Кобылина сравнительно недавно. Его книга «Анатомия измены» впервые увидела свет в Нью-Йорке в 1970 г., а в 1990-х — 2010-х гг. выдержала несколько переизданий в РФ. В задачи настоящей статьи не входит разбор данной книги.

Отмечу лишь, что, сосредоточившись на попытке во что бы то ни стало обосновать наличие в среде русских военачальников продуманного и спланированного антимонархического заговора в 1917 г. и доказать прямую вину в отречении Государя лично генерала М.В. Алексеева, автор, мягко говоря, весьма поверхностно изучил роли и характер действий в событиях, предшествовавших 2/15 марта 1917 г., таких ключевых фигур, как А.И. Гучков, В.В. Шульгин, П.Н. Милюков, М.В. Родзянко и др. А заодно и не озадачился сколько-нибудь внимательным анализом биографий и глубинных сторон личностей главных героев своей книги — императора Николая II и генерала М.В. Алексеева.

Вместо этого, вольно или невольно, В.С. Кобылин продолжил дело обеления и оправдания членов Государственной Думы и т.п. лиц, не желавших нести ответственность за собственные конкретные действия в ходе подготовки к отречению, а старающихся свалить свою вину на высших военачальников и на М.В. Алексеева лично. Однако идея «заговора генералов» на поверку оказывается одной из версий о том, что виноваты другие. И тогда получается, что «отречения не было»…

Но если отречение было? Сразу отметим, что в этом случае оно могло быть только сознательным, продуманным и глубоко выстраданным решением Николая II.

И тогда на каждого, начиная с самого святого царя (ибо и он был человек, не свободный от грехов, о чем тоже порой забывают любители обожествлять историю и поклоняться ее идолам) и заканчивая последним жителем России даже до сего дня, ложится своя, индивидуальная мера ответственности. Речь не идет о том, чтобы в чем-либо обвинить государя, а о вещи совершенно противоположной. Вина — это эмоция-самонаказание, переживание человеком совершенного им недолжного поступка; как правило, чувство вины сочетается с чувством бессилия исправить случившееся.

Ответственность, напротив — это способность влиять на ход событий, готовность и умение прогнозировать последствия своих поступков, а также признать, что полученный в ходе их совершения результат и есть следствие таких поступков. И лишь признание того, что отречение было осознанным поступком императора Николая Александровича, имевшим под собой серьезную религиозно-мистическую, политическую и иную подоплеку, а не стало следствием давления извне, дает нам возможность увидеть степень исторической и духовной ответственности — как царя, так и каждого из нас. Ответственности, которая, судя по всему, была самым главным для Государя в акте отречения и, более того, лежит в основе его христианского подвига, его святости, его подражания Господу Иисусу Христу.

Отречение Николая II. Художник Иван Владимиров

Лишившись государя, страна осталась без духовного фундамента

Но живучесть идей о «свержении Николая II путем заговора» или массовом «покаянии в грехе цареубийства», отрицание отречения, попытка снять с каждого русского человека его часть личной исторической ответственности — еще и защитный психологический механизм (в данном случае, на уровне психологии целой нации). Его цель — заслониться от разрушительного трагизма отечественной истории, особенно истории XX века.

Отречение Николая II не просто расстроило сложившийся веками в России жизненный уклад. Оно осознавалось и переживалось современниками как «окончание истории» и «окончание времен».

Лишившись Государя, страна осталась без своего духовного фундамента, без духовного стержня и опоры. Были уничтожены нормальные внутренние культурно-исторические соотношения: с одной стороны, между Богом и человеком, с другой — между самими людьми.

Безусловно, данный слом произошел не случайно и не в одночасье, а накапливался в течение достаточно длительного времени, и ответственность за эту болезненную трансформацию национального духа в равной мере лежит на всех участниках исторического процесса, на представителях всего народа и всех сословий, от простых мужиков до Императоров.

Духовное заболевание России и русского духа, апостасия и др., исподволь подготовлявшиеся десятилетиями и вылившиеся, в конечном счете, в Февральскую революцию 1917 года, поставили перед каждым подданным отрекшегося царя два глобальных вопроса: возможна ли в принципе дальнейшая жизнь, и каким образом она осуществима? Судя по всему, в полной мере осознавал все это последний государь. И в наибольшей степени ощутил, насколько остро к 1917 году стоит вопрос — быть или не быть России, русской культуре и цивилизации.

И тут оказывается, что именно в принятой последним русским государем в акте отречения от престола ответственности содержится не только его собственный христианский подвиг, но и ответ на вопрос об экзистенциальной возможности существования России и русского народа. В этом смысле день 2/15 марта 1917 года является ключевым во всей судьбе нашего Отечества.

(Публикуется в сокращении)

На анонсе: “Остановленное время”, картина Андрея Ромасюкова 

Источник

Find more like this: АНАЛИТИКА