Все знают о претензиях Японии на Южные Курилы, но не все знают в подробностях историю Курильских островов и их роль в русско-японских отношениях. Именно этому и будет посвящена эта статья.
Прежде чем перейти к истории вопроса, стоит рассказать, почему так важны Южные Курилы для России.
1. Стратегическое положение. Именно в незамерзающих глубоководных проливах между южнокурильскими островами подлодки могут выходить в Тихий океан в подводном положении в любое время года.
2. На Итурупе находится крупнейшее в мире месторождение редкого металла рения, который используется в суперсплавах для космической и авиационной техники. Мировая добыча рения в 2006-м году составила 40 тонн, при этом вулкан Кудрявый выбрасывает каждый год 20 тонн рения. Это единственное место в мире, где рений находится в чистом виде, а не в виде примесей. 1 кг рения в зависимости от чистоты стоит от 1000 до 10 тыс. долларов. Другого месторождения рения в России нет (в советское время рений добывался в Казахстане).
3. Запасы других минеральных ресурсов Южных Курил составляют: углеводороды – около 2 млрд. тонн, золото и серебро – 2 тыс. тонн, титана – 40 млн. тонн, железа – 270 млн. тонн
4. Южные Курилы — одно из 10 мест в мире, где за счёт турбуленции воды из-за встречи теплого и холодного морских течений происходит подъём с морского дня корма для рыб. Это привлекает огромные стада рыб. Стоимость добываемых здесь морепродуктов превышает 4 млрд. долларов в год.
Курильские острова — это цепь вулканических островов между полуостровом Камчатка (Россия) и островом Хоккайдо (Япония). Площадь около 15,6 тыс. км2.
Курильские острова состоят из двух гряд — Большой Курильской и Малой Курильской (Хабомаи). Большая гряда отделяет Охотское море от Тихого океана.
Большая Курильская гряда имеет протяженность 1200 км и простирается от полуострова Камчатка (на севере) до японского острова Хоккайдо (на юге). В ее состав входит более 30-ти островов, из которых наиболее крупными являются: Парамушир, Симушир, Уруп, Итуруп и Кунашир. На южных островах — леса, северные покрыты тундровой растительностью.
Малая Курильская гряда протяженностью всего 120 км и простирается от острова Хоккайдо (на юге) к северо-востоку. Состоит из шести небольших островов.
Курильские острова входят в состав Сахалинской области (Российская Федерация). Делятся на три района: Северо-Курильский, Курильский и Южно-Курильский. Центры этих районов имеют соответствующие названия: Северо-Курильск, Курильск и Южно-Курильск. Также существует поселок Мало-Курильск (центр Малой Курильской гряды).
Рельеф островов преимущественно горный вулканический (насчитывается 160 вулканов, из них около 39 действующих). Преобладающие высоты 500-1000м. Исключением является остров Шикотан, для которого характерен низкогорный рельеф, сформировавшийся в результате разрушения древних вулканов. Самая высокая вершина Курильских островов — вулкан Алаид — 2339 метров, а глубина Курильско-Камчатской впадины достигает 10339 метров. Высокая сейсмичность является причиной постоянных угроз землетрясений и цунами.
Население — 76.6% русские, 12.8% украинцы, 2.6% белорусы, 8% другие национальности. Постоянное население островов проживает в основном на южных островах — Итуруп, Кунашир, Шикотан и северных — Парамушир, Шумшу. Основу хозяйства составляет рыбная промышленность, т.к. основное природное богатство — биоресурсы моря. Сельское хозяйство из-за неблагоприятных природных условий существенного развития не получило.
На Курильских островах открыты месторождения титано-магнетитов, песков, рудопроявлений меди, свинца, цинка и содержащихся в них редких элементов индия, гелия, талия, есть признаки платины, ртути и других металлов. Обнаружены большие запасы серных руд с довольно высоким содержанием серы.
Транспортные связи осуществляются морским и воздушным путем. Зимой регулярное судоходство прекращается. Из-за сложных метеорологических условий авиарейсы не регулярны (особенно зимой).
Открытие Курильских островов
В средние века Япония мало контактировала с другими странами мира. Как отмечает В.Шищенко: «В 1639 году была объявлена «политика самоизоляции». Под страхом смерти японцам запрещалось покидать острова. Строительство крупных судов запрещалось. В порты почти не допускались иностранные корабли». Потому организованное освоение японцами Сахалина и Курил началось только в конце XVIII века.
В.Шищенко далее пишет: «Для России первооткрывателем Дальнего Востока, заслуженно считается Иван Юрьевич Москвитин. В 1638-1639 годах, возглавляемый Москвитиным отряд из двадцати томских и одиннадцати иркутских казаков, вышел из Якутска и совершил труднейший переход по рекам Алдан, Мая и Юдома, через хребет Джугджур и далее по реке Улья, к Охотскому морю. Здесь были основаны первые русские селения (включая Охотск)».
Иван Юрьевич Москвитин
Следующий значительный шаг в освоении Дальнего Востока сделал ещё более известный русский первопроходец Василий Данилович Поярков, который во главе отряда из 132 казаков, первым прошёл путь по Амуру – до самого его устья. Поярков, вышел из Якутска в июне 1643 года, в конце лета 1644 года отряд Пояркова добрался до Нижнего Амура и оказался в землях амурских нивхов. В начале сентября казаки впервые увидели Амурское устье. Отсюда русские люди могли также увидеть северо-западное побережье Сахалина, о котором они получили представление как о большом острове. Поэтому, многие историки считают Пояркова «открывателем Сахалина», несмотря на то, что участники экспедиции даже не побывали на его берегах.
С тех пор Амур приобрёл большое значение, не только как «хлебная река», но и как естественная коммуникация. Ведь вплоть до XX века Амур был основной дорогой из Сибири на Сахалин. Осенью 1655 года на Нижний Амур прибыл отряд из 600 казаков, что по тем временам считалось большой военной силой.
Развитие событий неуклонно вело к тому, что русские люди уже во второй половине XVII века могли вполне закрепиться и на Сахалине. Этому помешал новый поворот истории. В 1652 году в устье Амура прибыло маньчжуро-китайское войско.
Находившееся в состоянии войны с Польшей, Российское государство не могло выделить нужное количество людей и средств, чтобы успешно противодействовать Цинскому Китаю. Попытки извлечь какие-нибудь выгоды для России дипломатическим путём не принесли успеха. В 1689 году между двумя державами был заключён Нерчинский мир. Более чем на полтора столетия казакам пришлось покинуть Амур, что практически делало недосягаемым для них и Сахалин.
Для Китая же факта «первооткрытия» Сахалина не существует, скорей всего по той простой причине, что китайцы знали про остров очень давно, так давно, что и не помнят о том, когда впервые о нём узнали.
Здесь, само собой, и возникает вопрос: почему же китайцы не воспользовались столь благоприятной обстановкой, не колонизовали Приморье, Приамурье, Сахалин и другие территории? Отвечает на этот вопрос В. Шищенков: «Дело в том, что до 1878 года китайским женщинам было запрещено переходить Великую Китайскую стену! А в отсутствии «своей прекрасной половины», китайцы не могли крепко обосноваться на этих землях. Они появлялись в Приамурье только для сбора ясака с местных народов».
С заключением Нерчинского мира, для русских людей самой удобной дорогой к Сахалину оставался морской путь. После того как Семён Иванович Дежнёв в 1648 году совершил своё знаменитое плавание из Ледовитого океана в Тихий, появления русских кораблей в Тихом океане приобретают регулярный характер.
В 1711-1713 годах Д.Н. Анциферов и И.П. Козыревский совершают экспедиции на острова Шумшу и Парамушир, в ходе которых получают подробные сведения о большинстве Курил и об острове Хоккайдо. В 1721 году геодезисты И.М. Евреинов и Ф.Ф. Лужин производят, по приказу Петра I, обследование северной части Большой Курильской гряды до острова Симушир и составляют подробную карту Камчатки и Курильских островов.
В XVIII веке происходит бурное освоение Курильских островов русскими людьми.
«Таким образом, — отмечает В.Шищенко, — к середине XVIII века сложилась удивительная ситуация. Мореплаватели разных стран буквально бороздили океан вдоль и поперёк. А Великая Стена, японская «политика самоизоляции» и неприветливое Охотское море образовали вокруг Сахалина воистину фантастический круг, который оставлял остров вне досягаемости как европейских, так и азиатских исследователей».
В это время происходят первые столкновения японской и русской сфер влияния на Курилах. В первой половине XVIII века русскими людьми активно осваивались Курильские острова. Ещё в 1738-1739 годах в ходе экспедиции Шпанберга были открыты и описаны Средние и Южные Курилы, и даже совершена высадка на Хоккайдо. В то время российское государство ещё не могло взять под контроль острова, находившиеся столь далеко от столицы, что способствовало злоупотреблениям казаков в отношении аборигенов, походивших порою до грабежа и жестокостей.
В 1779 году высочайшим своим повелением Екатерина II освободила «мохнатых курильцев» от всяких сборов и запретила посягать на их территории. Поддерживать свою власть не силовым способом казаки не смогли, и острова южнее Урупа были ими оставлены. В 1792 году, по приказу Екатерины II, состоялась первая официальная миссия с целью установления торговых отношений с Японией. Эта уступка была использована японцами для затяжки времени и укрепления своего положения на Курилах и Сахалине.
В 1798 году состоялась крупная японская экспедиция на остров Итуруп, которую возглавляли Могами Токунай и Кондо Дзюдзо. Экспедиция имела не только исследовательские цели, но и политические – были снесены русские кресты и установлены столбы с надписью: «Дайнихон Эротофу» (Итуруп – владение Японии). На следующий год Такадая Кахээ открывает морской путь на Итуруп, а Кондо Дзюдзо посещает Кунашир.
В 1801 году японцы добрались до Урупа, где поставили свои столбы и приказали русским оставить свои поселения.
Таким образом, к концу XVIII века представления европейцев о Сахалине оставались весьма неясными, и ситуация вокруг острова создавала самые благоприятные условия в пользу Японии.
Курилы в XIX веке
В XVIII — начале XIX века Курильские острова изучали русские исследователи Д. Я. Анциферов, И. П. Козыревский, И. Ф. Крузенштерн.
Попытки Японии силой отторгнуть Курилы вызывали протесты со стороны российского правительства. Прибывший в 1805 г. в Японию для установления торговых отношений Н.П. Резанов, заявил японцам, что «…на север от Матсмая (Хоккайдо) все земли и воды принадлежат российскому императору и чтобы японцы не распространяли далее своих владений».
Однако захватнические действия японцев продолжались. При этом кроме Курил они стали претендовать и на Сахалин, предпринимая попытки уничтожить на южной части острова знаки, указывающие на принадлежность этой территории России.
В 1853 году представитель российского правительства генерал-адъютант Е.В. Путятин вел переговоры о заключении торгового соглашения.
Наряду с задачей установления дипломатических и торговых отношений миссия Путятина должна была оформить договором границу между Россией и Японией.
Профессор С.Г. Пушкарев пишет: «В царствование Александра II Россия приобрела значительные пространства земли на Дальнем Востоке. В обмен на Курильские острова от Японии была приобретена южная часть острова Сахалин».
После Крымской войны в 1855 году Путятин подписал Симодский трактат, по которому устанавливалось, что «границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итуруп и Уруп», а Сахалин объявлен «неразделенным» между Россией и Японией. В результате к Японии отходили острова Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп. Эта уступка была оговорена согласием Японии на торговлю с Россией, которая, однако, и после этого развивалась вяло.
Н.И. Цимбаев так характеризует положение дел на Дальнем Востоке в конце XIX века: «Двусторонние соглашения, подписанные с Китаем и Японией в царствование Александра II, надолго определили политику России на Дальнем Востоке, которая была осторожной и взвешенной».
В 1875 г. царское правительство Александра II пошло на очередную уступку Японии -подписан так называемый Петербургский трактат, согласно которому все Курильские острова вплоть до Камчатки в обмен на признание Сахалина русской территорией переходили к Японии. (См. Приложение 1)
Факт нападения Японии на Россию в русско-японской войне 1904-1905 гг. являлся грубым нарушением Симодского трактата, в котором провозглашался «постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией».
Результаты русско-японской войны
Как уже было сказано, Россия имела обширные владения на Дальнем Востоке. Эти территории были чрезвычайно удалены от центра страны и слабо задействованы в общегосударственном хозяйственном обороте. «Изменение ситуации, как отмечает А.Н. Боханов, -связывалось со строительством Сибирской железнодорожной магистрали, прокладка которой началась в 1891 г. Ее намечалось провести по южным районам Сибири с выходом к Тихому океану во Владивостоке. Общая протяженность ее от Челябинска на Урале до конечного пункта составляла около 8 тыс. километров. Это была протяженнейшая железнодорожная линия в мире».
К началу XX в. главным узлом международных противоречий для России стал Дальний Восток и важнейшим направлением — отношения с Японией. Русское правительство осознавало возможность военного столкновения, но не стремилось к нему. В 1902 и 1903 гг. происходили интенсивные переговоры между Петербургом, Токио, Лондоном, Берлином и Парижем, которые ни к чему не привели.
В ночь на 27 января 1904 г. 10 японских эсминцев внезапно атаковали русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура и вывели из строя 2 броненосца и 1 крейсер. На следующий день 6 японских крейсеров и 8 миноносцев напали на крейсер «Варяг» и канонерку «Кореец» в корейском порту Чемульпо. Лишь 28 января Япония объявила войну России. Вероломство Японии вызвало бурю возмущения в России.
России была навязана война, которой она не хотела. Война продолжалась полтора года и оказалась бесславной для страны. Причины общих неудач и конкретных военных поражений вызывались различными факторами, но к числу главных относились:
- незавершенность военно-стратегической подготовки вооруженных сил;
- значительная удаленность театра военных действий от главных центров армии и управления;
- чрезвычайная ограниченность сети коммуникационных связей.
Бесперспективность войны со всей определенностью проявилась уже к концу 1904 г., а после падения 20 декабря 1904 г. крепости Порт-Артур в России уже мало кто верил в благоприятный исход кампании. Первоначальный патриотический подъем сменился унынием и раздражением.
А.Н. Боханов пишет: «Власть находилась в состоянии оцепенения; никто не мог предположить, что война, которая по всем предварительным предположениям должна была быть непродолжительной, затянулась так надолго и оказалась столь неудачной. Император Николай II долго не соглашался признать дальневосточный провал, считая, что это лишь временные неудачи и что России надлежит мобилизовать свои усилия для удара по Японии и восстановления престижа армии и страны. Он, несомненно, хотел мира, но мира почетного, такого, который могла обеспечить только сильная геополитическая позиция, а она была серьезно поколеблена военными неудачами».
К концу весны 1905 г. стало очевидным, что изменение военной ситуации возможно лишь в отдаленном будущем, а в ближайшей перспективе надлежит незамедлительно приступить к мирному разрешению возникшего конфликта. К этому вынуждали не только соображения военно-стратегического характера, но, в еще большей степени, осложнения внутренней ситуации в России.
Н.И. Цимбаев констатирует: «Военные победы Японии превращали ее в ведущую дальневосточную державу, которую поддерживали правительства Англии и США».
Ситуация для российской стороны осложнялась не только военно-стратегическими поражениями на Дальнем Востоке, но и отсутствием предварительно выработанных условий возможного соглашения с Японией.
Получив соответствующие инструкции от государя, С.Ю. Витте 6 июля 1905 г. вместе с группой экспертов по дальневосточным делам выехал в США, в город Портсмут, где намечались переговоры. Глава делегации лишь получил указание ни в коем случае не соглашаться ни на какие формы выплаты контрибуции, которую Россия в своей истории никогда не платила, и не уступать «ни пяди русской земли», хотя к тому времени Япония и оккупировала уже южную часть острова Сахалин.
Япония заняла первоначально в Портсмуте жесткую позицию, потребовав в ультимативной форме от России полного ухода из Кореи и Маньчжурии, передачи российского дальневосточного флота, выплаты контрибуции и согласия на аннексию Сахалина.
Переговоры несколько раз были на грани срыва, и только благодаря усилиям главы русской делегации удалось достичь положительного результата: 23 августа 1905г. стороны заключили соглашение.
В соответствии с ним Россия уступала Японии арендные права на территории в Южной Маньчжурии, части Сахалина к югу от 50-й параллели, признавала Корею сферой японских интересов. А.Н. Боханов говорит о переговорах так: «Портсмутские договоренности стали несомненным успехом России, ее дипломатии. Они во многом походили на соглашение равноправных партнеров, а не на договор, заключенный после неудачной войны».
Таким образом, после поражения России, в 1905 году был заключен Портсмутский мирный договор. Японская сторона потребовала от России в порядке контрибуции остров Сахалин. В Портсмутском договоре прекратило действие обменное соглашение 1875 г., а также говорилось о том, что все торговые договоры Японии с Россией аннулируются в результате войны.
Этот договор аннулировал Симодский трактат 1855 г.
Договор в первые годы Советской власти
Однако, договоры между Японией и только что созданным СССР существовали ещё в 20-е годы. Ю.Я. Терещенко пишет: «В апреле 1920 г. была создана Дальневосточная республика (ДВР) — временное революционно-демократическое государство, «буфер» между РСФСР и Японией. Народно-революционная армия (НРА) ДВР под командованием В.К. Блюхера, затем И.П. Уборевича в октябре 1922 г. освободила край от японских и белогвардейских войск. 25 октября части НРА вступили во Владивосток. В ноябре 1922 г. «буферная» республика была упразднена, ее территория (за исключением Северного Сахалина, откуда японцы ушли в мае 1925 г.) вошла в состав РСФСР».
К моменту заключения 20 января 1925 г. конвенции об основных принципах взаимоотношений между Россией и Японией фактически не существовало какого-либо действующего двустороннего соглашения о принадлежности Курильских островов.
В январе 1925 г. СССР установил дипломатические и консульские отношения с Японией (Пекинская конвенция). Японское правительство эвакуировало свои войска с Северного Сахалина, захваченного во время русско-японской войны. Советское правительство предоставило Японии на севере острова концессии, в частности на эксплуатацию 50% площади нефтяных месторождений.
Война с Японией в 1945 году и Ялтинская конференция
Ю.Я. Терещенко пишет: «…особым периодом Великой Отечественной войны стала война СССР с милитаристской Японией (9 августа — 2 сентября 1945 г.). 5 апреля 1945 г. советское правительство денонсировало советско-японский пакт о нейтралитете, подписанный в Москве 13 апреля 1941 г. 9 августа, выполняя свои союзнические обязательства, взятые на Ялтинской конференции, Советский Союз объявил войну Японии…В ходе 24-дневной военной кампании была разгромлена миллионная Квантунская армия, которая находилась в Маньчжурии. Разгром этой армии стал определяющим фактором поражения Японии.
Он привел к поражению японских вооруженных сил и к наиболее тяжелым для них потерям. Они составили 677 тыс. солдат и офицеров, в т.ч. 84 тыс. убитыми и ранеными, более 590 тыс. пленными. Япония лишилась крупнейшей военно-промышленной базы на азиатском материке и наиболее сильной армии. Советские войска изгнали японцев из Маньчжурии и Кореи, с Южного Сахалина и Курильских островов. Япония потеряла все военные базы и плацдармы, которые готовила против СССР. Она оказалась не в состоянии вести вооруженную борьбу».
На Ялтинской конференции была принята «Декларация об освобожденной Европе», в которой среди прочих пунктов указывалась передача Советскому Союзу южнокурильских островов, входивших в состав японских «северных территорий» (о-ва Кунашир, Итуруп, Шикотан, Хабомаи).
В первые годы после окончания Второй мировой войны Япония не предъявляла Советскому Союзу территориальных требований. Выдвижение подобных требований исключалось тогда хотя бы уже потому, что Советский Союз наряду с Соединенными Штатами и другими Союзными державами принимал участие в оккупации Японии, а Япония как страна, согласившаяся на безоговорочную капитуляцию, была обязана выполнять все принятые Союзными державами решения, в том числе и решения, касавшиеся ее границ. Именно в тот период сложились новые границы Японии с СССР.
Превращение Южного Сахалина и Курильских островов в неотъемлемую часть Советского Союза было закреплено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 февраля 1946 года. В 1947 году согласно изменениям, внесенным в Конституцию СССР, Курилы были включены в состав Южно-Сахалинской области РСФСР. Важнейшим международно-правовым документом, фиксировавшим отказ Японии от прав на Южный Сахалин и Курильские острова, стал подписанный ею в сентябре 1951 года на международной конференции в Сан-Франциско мирный договор с державами-победительницами.
В тексте этого документа, подводившего итоги Второй мировой войны, в пункте «С» в статье 2 было четко записано: «Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 года».
Однако уже в ходе Сан-францисской конференции выявилось стремление японских правительственных кругов ставить под сомнение правомерность границ, сложившихся между Японией и Советским Союзом в итоге разгрома японского милитаризма. На самой конференции это стремление не нашло открытой поддержки со стороны других ее участников и прежде всего со стороны советской делегации, что явствует из приведенного выше текста договора.
Тем не менее, в дальнейшем японские политики и дипломаты не отказались от намерения произвести пересмотр советско-японских границ и в частности вернуть под контроль Японии четыре южных острова Курильского архипелага: Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи (И.А. Латышев поясняет, что в действительности Хабомаи представляет собой пять прилегающих один к другому небольших островков). Уверенность японских дипломатов в своей способности осуществить подобный пересмотр границ была связана с той закулисной, а потом и открытой поддержкой упомянутых территориальных притязаний к нашей стране, которую стали оказывать Японии правительственные круги США, — поддержкой, явно противоречившей духу и букве Ялтинских соглашений, подписанных президентом США Ф. Рузвельтом в феврале 1945 года.
Столь очевидный отказ правительственных кругов США от своих обязательств, закрепленных Ялтинскими соглашениями, по мнению И.А. Латышева, объяснялся просто: «…в условиях дальнейшего усиления «холодной войны», перед лицом победы коммунистической революции в Китае и вооруженного противоборства с северокорейской армией на Корейском полуострове Вашингтон стал рассматривать Японию как свой главный военный плацдарм на Дальнем Востоке и, более того, как своего основного союзника в борьбе за сохранение господствующего положения США в Азиатско-Тихоокеанском регионе. А чтобы крепче привязать этого нового союзника к своему политическому курсу, американские политики стали обещать ему политическую поддержку в заполучении южных Курил, хотя такая поддержка и представляла собой отход США от упомянутых выше международных соглашений, призванных закрепить границы, сложившиеся в итоге Второй мировой войны».
Немало выгод дал японским инициаторам территориальных притязаний к Советскому Союзу отказ советской делегации на Сан-францисской конференции подписать текст мирного договора наряду с другими союзными странами — участниками конференции. Этот отказ мотивировался несогласием Москвы с намерением США использовать договор для сохранения на японской территории американских военных баз. Такое решение советской делегации оказалось недальновидным: оно стало использоваться японскими дипломатами для создания у японской общественности впечатления, будто отсутствие подписи Советского Союза под мирным договором освободило Японию от его соблюдения.
Руководители японского МИДа в последующие годы прибегли в своих заявлениях к рассуждениям, суть которых сводилась к тому, что раз представители Советского Союза не подписали текст мирного договора, то поэтому Советский Союз не вправе ссылаться на этот документ, а мировому сообществу не следует давать согласия на владение Советским Союзом Курильскими островами и Южным Сахалином, хотя Япония и отказалась от этих территорий в соответствии с Сан-францисским договором.
Ссылались при этом японские политики и на отсутствие в договоре упоминания о том, кто будет впредь владеть этими островами.
Другое направление японской дипломатии сводилось к тому, что «…зафиксированный в договоре отказ Японии от Курильских островов не означает ее отказа от четырех южных островов Курильского архипелага на том основании, что эти острова Япония… не считает Курильскими. И что, подписывая договор, японское правительство рассматривало якобы названные четыре острова не как Курилы, а как земли, прилегающие к побережью Японского острова Хоккайдо».
Однако при первом же взгляде на японские довоенные карты и лоции, все Курильские острова, включая и самые южные, представляли собой одну административную единицу, именовавшуюся «Тисима».
И.А. Латышев пишет, что отказ советской делегации на конференции в Сан-Франциско подписать наряду с представителями других союзных стран текст мирного договора с Японией являл собой, как показал дальнейший ход событий, весьма досадный для Советского Союза политический просчет. Отсутствие мирного договора Советского Союза с Японией стало противоречить национальным интересам как той, так и другой стороны. Именно поэтому спустя четыре года после Сан-францисской конференции правительства обеих стран изъявили готовность вступить в контакт друг с другом для поиска путей формального урегулирования своих отношений и заключения двустороннего мирного договора. Такую цель преследовали, как поначалу казалось, обе стороны на советско-японских переговорах, начавшихся в Лондоне в июне 1955 года на уровне послов обеих стран.
Однако, как выяснилось в ходе начавшихся переговоров, главная задача тогдашнего японского правительства состояла в том, чтобы использовать заинтересованность Советского Союза в нормализации отношений с Японией для того, чтобы добиться у Москвы территориальных уступок. В сущности, речь шла об открытом отказе японского правительства от Сан-францисского мирного договора в той его части, где были определены северные границы Японии.
С этого момента, как пишет И.А. Латышев, начался самый злополучный, ущербный для советско-японского добрососедства территориальный спор двух стран, который продолжается до сих пор. Именно в мае-июне 1955 года японские правительственные круги стали на путь незаконных территориальных притязаний к Советскому Союзу, направленных на пересмотр границ, сложившихся между обеими странами в итоге Второй мировой войны.
Что побудило японскую сторону стать на такой путь? Причин тому было несколько.
Одна из них — это давняя заинтересованность рыбопромысловых компаний Японии в получении под свой контроль морских вод, омывающих южные Курильские острова. Общеизвестно, что прибрежные воды Курильских островов — это самый богатый рыбными ресурсами, как и другими морепродуктами, район Тихого океана. Промысел лосося, крабов, морской капусты и прочих дорогостоящих даров моря мог бы обеспечить японским рыболовецким и прочим компаниям баснословные прибыли, что и побуждало эти круги оказывать давление на правительство с тем, чтобы получить целиком для себя эти богатейшие районы морского промысла.
Другой побудительной причиной попыток японской дипломатии вернуть южные Курилы под свой контроль было понимание японцами исключительной стратегической важности Курильских островов: тот, кто владеет островами, держит фактически в своих руках ключи от ворот, ведущих из Тихого океана в Охотское море.
В-третьих, выдвигая территориальные требования к Советскому Союзу, японские правительственные круги рассчитывали возродить националистические настроения в широких слоях японского населения и использовать националистические лозунги для сплочения этих слоев под своим идеологическим контролем.
И, наконец, в четвертых, еще одним немаловажным моментом стало стремление правящих кругов Японии угодить Соединенным Штатам. Ведь территориальные требования японских властей вполне вписывались в воинственный курс правительства США, направленный острием против Советского Союза, КНР и других социалистических стран. И не случайно Государственный секретарь США Д. Ф. Даллес, а также другие влиятельные политические деятели США уже в ходе лондонских советско-японских переговоров стали оказывать поддержку японским территориальным притязаниям, несмотря на то, что эти притязания заведомо противоречили решениям Ялтинской конференции Союзных держав.
Что же касается советской стороны, то выдвижение Японией территориальных требований рассматривалось Москвой как посягательство на государственные интересы Советского Союза, как незаконная попытка пересмотра границ, сложившихся между обеими странами в итоге Второй мировой войны. А потому японские требования не могли не встретить отпора со стороны Советского Союза, хотя его руководители в те годы стремились к налаживанию с Японией добрососедских контактов и делового сотрудничества.
Территориальный спор во время правления Н.С. Хрущева
В ходе советско-японских переговоров 1955—1956 годов (в 1956 г. эти переговоры были перенесены из Лондона в Москву) японские дипломаты встретив твердый отпор своим претензиям на Южный Сахалин и все Курилы, стали быстро умерять эти притязания. Летом 1956 года территориальные домогательства японцев свелись к требованию передачи Японии лишь южных Курил, а именно островов Кунашира, Итурупа, Шикотана и Хабомаи, представлявших наиболее благоприятную для жизни и хозяйственного освоения часть Курильского архипелага.
С другой стороны, на первых же этапах переговоров выявилась и недальновидность в подходе к японским притязаниям тогдашнего советского руководства, стремившегося любой ценой ускорить нормализацию отношений с Японией. Не имея ясного представления о южных Курилах и тем более об их экономической и стратегической ценности, Н.С. Хрущев, судя по всему, отнесся к ним как к мелкой разменной монете. Только этим можно объяснить появление у советского руководителя наивного суждения, что переговоры с Японией могут быть успешно завершены, стоит лишь советской стороне сделать «небольшую уступку» японским требованиям. В те дни Н.С. Хрущеву представлялось, что, проникшись благодарностью за «джентльменский» жест советского руководства, японская сторона ответит такой же «джентльменской» уступчивостью, а именно: снимет свои чрезмерные территориальные притязания, и спор завершится «полюбовным соглашением» к взаимному удовольствию обеих сторон.
Руководствуясь этим ошибочным расчетом кремлевского руководителя, советская делегация на переговорах неожиданно для японцев изъявила готовность уступить Японии два южных острова Курильской гряды: Шикотан и Хабомаи, после того как японская сторона подпишет мирный договор с Советским Союзом. Охотно признав эту уступку, японская сторона не успокоилась, и еще долгое время продолжала упорно добиваться передачи ей всех четырех южнокурильских островов. Но больших уступок тогда ей выторговать не удалось.
Безответственный хрущевский «жест дружбы» был зафиксирован в тексте «Совместной советско-японской декларации о нормализации отношений», подписанной главами правительств обеих стран в Москве 19 октября 1956 года. В частности, в статье 9 этого документа было написано, что Советский Союз и Япония «…согласились на продолжение после восстановления нормальных дипломатических отношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией переговоров о заключении мирного договора. При этом Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения мирного договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».
Передача Японии в будущем острова Хабомаи и Шикотан трактовалась советским руководством как демонстрация готовности Советского Союза поступиться частью своей территории во имя добрых связей с Японией. Не случайно, как не раз подчеркивалось в дальнейшем, речь шла в статье о «передаче» Японии указанных островов, а не об их «возвращении», как склонна была тогда истолковывать суть дела японская сторона.
Слово «передача» призвано было означать намерение Советского Союза уступить Японии часть своей, а не японской территории.
Иначе говоря, советская сторона исходила из того, что все южные Курильские острова, оказавшиеся предметом спора, принадлежали не Японии, а Советскому Союзу и что в данном случае речь шла о великодушной готовности советского правительства поделиться своей собственностью с Японией во имя дружбы между народами обеих стран.
Однако, фиксация в декларации опрометчивого хрущевского обещания преподнести Японии авансом «подарок» в виде части советской территории являла собой образец политического недомыслия тогдашнего кремлевского руководства, не имевшего ни юридического, ни морального права превращать территорию страны в предмет дипломатического торга. Недальновидность этого обещания стала очевидна уже в течение двух-трех последующих лет, когда японское правительство в своей внешней политике взяло курс на упрочение военного сотрудничества с США и увеличение самостоятельной роли Японии в японо-американском «договоре безопасности», острие которого вполне определенно направлялось в сторону Советского Союза.
Не оправдались надежды советского руководства и на то, что его готовность «передать» Японии два острова побудит японские правительственные круги к отказу от дальнейших территориальных притязаний к нашей стране.
Первые же месяцы, прошедшие после подписания совместной декларации, показали, что японская сторона не была намерена успокоиться в своих требованиях.
Вскоре у Японии появился новый «аргумент» в территориальном споре с Советским Союзом, основанный на искаженном толковании содержания названной декларации и текста ее девятой статьи. Суть этого «аргумента» сводилась к тому, что нормализация японо-советских отношений не заканчивается, а наоборот, предполагает дальнейшие переговоры по «территориальному вопросу» и что фиксация в девятой статье декларации готовности Советского Союза передать Японии по заключении мирного договора острова Хабомаи и Шикотан еще не подводит черту территориальному спору двух стран, а наоборот, предполагает продолжение этого спора по двум другим островам южных Курил: Кунаширу и Итурупу.
Более того, в конце 50-х годов японское правительство стало активнее, чем прежде использовать так называемый «территориальный вопрос» для раздувания среди японского населения недобрых настроений в отношении России.
Все это побудило советское руководство, возглавлявшееся Н.С. Хрущевым, внести коррективы в свои оценки японской внешней политики, не отвечавшей первоначальному духу Совместной декларации 1956 года. Вскоре после того, как японский премьер-министр Киси Нобусукэ подписал 19 января 1960 года в Вашингтоне антисоветский «договор безопасности», а именно 27 января 1960 года правительство СССР направило японскому правительству памятную записку.
В записке указывалось, что в результате заключения Японией военного договора, ослабляющего устои мира на Дальнем Востоке, «…складывается новое положение, при котором невозможно осуществление обещаний советского правительства о передаче Японии островов Хабомаи и Сикотан»; «Соглашаясь на передачу Японии указанных островов после заключения мирного договора, -говорилось далее в записке, -советское правительство шло навстречу пожеланиям Японии, учитывало национальные интересы японского государства и миролюбивые намерения, выражавшиеся в то время японским правительством в ходе советско-японских переговоров».
Как указывалось затем в цитируемой записке, при изменившейся обстановке, когда новый договор направлен против СССР, советское правительство не может содействовать тому, чтобы передачей Японии островов Хабомаи и Шикотан, принадлежащих СССР, была расширена территория, используемая иностранными войсками. Под иностранными войсками в записке имелись в виду вооруженные силы США, чье бессрочное присутствие на Японских островах было закреплено новым «договором безопасности», подписанным Японией в январе 1960 года.
В последующие месяцы 1960 года в советской печати были опубликованы и другие ноты и заявления МИД СССР и советского правительства, свидетельствовавшие о нежелании руководства СССР продолжать бесплодные переговоры по поводу японских территориальных притязаний. С этого времени надолго, а точнее, более чем на 25 лет позиция Советского правительства в отношении территориальных притязаний Японии стала предельно простой и четкой: «территориального вопроса в отношениях двух стран нет» потому, что этот вопрос «уже решен» предшествовавшими международными соглашениями.
Японские притязания в 1960-1980 годах
Твердая и четкая позиция советской стороны в отношении японских территориальных притязаний привела к тому, что на протяжении 60-80-х годов никому из японских государственных деятелей и дипломатов не удалось втянуть советский МИД и его руководителей в сколько-нибудь развернутую дискуссию по поводу японских территориальных домогательств.
Но это вовсе не означало, что японская сторона смирилась с отказом Советского Союза от дальнейшего ведения дискуссий по японским притязаниям. В те годы усилия правительственных кругов Японии были направлены на то, чтобы путем различных административных мер развернуть в стране так называемое «движение за возвращение северных территорий».
Примечательно, что слова «северные территории» приобрели в ходе развертывания этого «движения» весьма растяжимое содержание.
Одни политические группы, в частности правительственные круги, имели в виду под «северными территориями» четыре южных острова Курильской гряды; другие, включая социалистическую и коммунистическую партии Японии -все Курильские острова, а третьи, особенно из числа приверженцев ультраправых организаций, не только Курильские острова, но и Южный Сахалин.
Начиная с 1969 года правительственное картографическое управление, а также министерство просвещения приступили к публичному «исправлению» карт и учебников, в которых под цвет японской территории стали закрашиваться южные Курильские острова, в результате чего территория Японии на этих новых картах «выросла», как сообщила печать, на 5 тысяч квадратных километров.
Для обработки общественного мнения страны и втягивания как можно большего числа японцев в «движение за возвращение северных территорий» использовались при этом все новые и новые усилия. Так, например, широко стали практиковаться поездки на остров Хоккайдо в район города Немуро, откуда хорошо видны южные Курильские острова, специализированных групп туристов из других районов страны. В программы пребывания этих групп в городе Немуро в обязательном порядке включались «прогулки» на судах вдоль границ южных островов Курильской гряды с целью «печального созерцания» земель, некогда принадлежавших Японии. Значительную долю участников этих «ностальгических прогулок» составляли к началу 80-х годов школьники, которым подобные вояжи засчитывались как «учебные поездки», предусмотренные школьными программами. На мысе Носапу, ближе всего расположенном к границам Курильских островов, на средства правительства и ряда общественных организаций был сооружен целый комплекс предназначенных для «паломников» зданий, включая 90-метровую смотровую башню и «Архивный музей» с тенденциозно подобранной экспозицией, призванной убеждать малосведущих посетителей в мнимой исторической «обоснованности» японских притязаний на Курильские острова.
Новым моментом в 70-е годы стали апелляции японских организаторов антисоветской кампании к зарубежной общественности. Первым примером тому стала речь японского премьер-министра Эйсаку Сато на юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в октябре 1970 года, в которой глава японского правительства попытался втянуть мировую общественность в территориальный спор с Советским Союзом. В дальнейшем, в 70-80-х годах попытки японских дипломатов использовать трибуну ООН с той же целью предпринимались неоднократно.
Начиная с 1980 года, по инициативе японского правительства в стране стали ежегодно отмечаться так называемые «дни северных территорий». Таким днем стало 7 февраля. Именно в этот день в 1855 году в японском городе Симоде был подписан русско-японский трактат, по которому южная часть Курильских островов оказалась в руках Японии, а северная часть осталась за Россией.
Выбор этой даты в качестве «дня северных территорий» должен был подчеркнуть, что Симодский договор (аннулированный самой Японией в 1905 году в итоге русско-японской войны, а также и в 1918-1925 годах в ходе японской интервенции на Дальнем Востоке и в Сибири) якобы и поныне сохраняет свою значимость.
К сожалению, позиция правительства и МИДа Советского Союза в отношении японских территориальных притязаний стала терять прежнюю твердость в период пребывания у власти М.С. Горбачева. В публичных заявлениях появились призывы к пересмотру ялтинской системы международных отношений, сложившейся в итоге Второй мировой войны и к безотлагательному завершению территориального спора с Японией путем «справедливого компромисса», под которым подразумевались уступки японским территориальным притязаниям. Первые откровенные заявления такого рода прозвучали в октябре 1989 года из уст народного депутата, ректора Московского историко-архивного института Ю.Афанасьева, заявившего во время своего пребывания в Токио о необходимости слома Ялтинской системы и скорейшей передачи Японии четырех южных островов Курильской гряды.
Вслед за Ю.Афанасьевым стали высказываться в пользу территориальных уступок во время поездок в Японию и другие: А. Сахаров, Г. Попов, Б. Ельцин. Не что иное, как курс на постепенные, растянутые во времени уступки японским территориальным требованиям представляла собой, в частности, «Программа пятиэтапного решения территориального вопроса», выдвинутая тогдашним лидером межрегиональной группы Ельциным в ходе его визита в Японию в январе 1990 года.
Как пишет И.А.Латышев: «Итогом длительных и напряженных переговоров Горбачева с японским премьер-министром Кайфу Тосики в апреле 1991 года явилось «Совместное заявление», подписанное руководителями двух стран. Заявление это отражало характерную для Горбачева непоследовательность во взглядах и в защите национальных интересов государства.
С одной стороны, несмотря на настойчивые домогательства японцев, советский руководитель не допустил включения в текст «Совместного заявления» каких-либо формулировок, открыто подтверждающих готовность советской стороны передать Японии острова Хабомаи и Шикотан. Не пошел он и на отказ от нот Советского правительства, направленных Японии в 1960 году.
Однако, с другой стороны, в текст «Совместного заявления» оказались все-таки включены довольно двусмысленные формулировки, позволявшие японцам истолковывать их в свою пользу».
Свидетельством непоследовательности и нетвердости Горбачева в защите национальных интересов СССР стало и его заявление о намерении советского руководства начать сокращение десятитысячного воинского контингента, находившегося на спорных островах, несмотря на то, что острова эти соседствуют с японским островом Хоккайдо, где было дислоцировано четыре из тринадцати дивизий японских «сил самообороны».
Демократическое время 90-х годов
Августовские события 1991 года в Москве, переход власти в руки Б. Ельцина и его сторонников и последовавший затем выход из Советского Союза трех стран Прибалтики, а позднее полный распад Советской державы, последовавший в результате Беловежских соглашений, были восприняты японскими политическими стратегами как свидетельство резкого ослабления способности нашей страны противостоять притязаниям Японии.
В сентябре 1993 года, когда была окончательно согласована дата приезда Ельцина в Японию -11 октября 1993 года, токийская печать также стала ориентировать японскую общественность на отказ от чрезмерных надежд на быстрое решение территориального спора с Россией.
События, связанные с дальнейшим пребыванием Ельцина во главе Российского государства, еще более отчетливо, чем прежде, показали несостоятельность надежд, как японских политиков, так и мидовских руководителей России на возможность быстрого решения затяжного спора двух стран путем «компромисса», предполагающего уступки нашей страны японским территориальным домогательствам.
Последовавшие в 1994-1999гг. дискуссии российских и японских дипломатов не внесли, по сути дела, ничего нового в ту ситуацию, которая сложилась на российско-японских переговорах по территориальному спору.
Иначе говоря, территориальный спор двух стран зашел в 1994-1999 годах в глубокий тупик, и выход из этого тупика не просматривался ни той, ни другой стороной. Японская сторона, судя по всему, не была намерена отказываться от своих необоснованных территориальных притязаний, ибо никто из японских государственных деятелей не был способен решиться на такой шаг, чреватый для любого японского политика неминуемой политической гибелью. А какие-либо уступки японским притязаниям российского руководства становились в условиях сложившегося в Кремле и за его стенами баланса политических сил еще менее вероятными, чем в предшествующие годы.
Как отмечает И.А. Латышев: «…чем далее упорствовала японская сторона в своих территориальных домогательствах, тем холоднее становилась атмосфера в отношениях двух стран»
Наглядным подтверждением тому стали участившиеся конфликты в морских водах, омывающих южные Курилы — конфликты, в ходе которых на протяжении 1994-1955 годов неоднократные бесцеремонные вторжения японских браконьеров в территориальные воды России встречали жесткий отпор российских пограничников, открывавших огонь по нарушителям границ.
О возможностях урегулирования этих отношений говорит И.А. Латышев: «Во-первых, российскому руководству следовало уже тогда безотлагательно отказаться от иллюзий, будто стоит только России уступить южные Курилы Японии, как …японская сторона сразу же облагодетельствует нашу страну и крупными инвестициями, и льготными кредитами, и научно-технической информацией. Именно такое заблуждение преобладало в ельцинском окружении».
«Во-вторых, -пишет И.А. Латышев, -нашим дипломатам и политикам и в горбачевские, и в ельцинские времена следовало отказаться от ложного суждения, будто японские руководители могли в ближайшей перспективе умерить свои притязания на южные Курилы и пойти на некий «разумный компромисс» в территориальном споре с нашей страной.
На протяжении многих лет, как об этом шла речь выше, японская сторона ни разу не проявила, и была неспособна проявить в дальнейшем, стремление к отказу от своих притязаний на все четыре южных Курильских острова». Максимум, на что японцы могли бы согласиться, -это получить требуемые ими четыре острова не одновременно, а в рассрочку: сначала два (Хабомаи и Шикотан), а затем, спустя некоторое время, еще два (Кунашир и Итуруп).
«В-третьих, по той же причине самообманом являлись надежды наших политиков и дипломатов на возможность склонения японцев к заключению мирного договора с Россией, на основе подписанной в 1956 году «Совместной советско-японской декларации о нормализации отношений». Это было благое заблуждение и не более». Японская сторона добивалась от России открытого и внятного подтверждения записанного в статье 9 названной декларации обязательства передачи ей по заключении мирного договора островов Шикотан и Хабомаи. Но это вовсе не означало готовности японской стороны покончить после такого подтверждения со своими территориальными домогательствами к нашей стране. Японские дипломаты рассматривали установление контроля над Шикотаном и Хабомаи лишь как промежуточный этап на пути к овладению всеми четырьмя южнокурильскими островами.
Национальные интересы России требовали во второй половине 90-х годов, чтобы российские дипломаты отказались от курса иллюзорных надежд на возможность наших уступок японским территориальным притязаниям, и наоборот, внушали бы японской стороне мысль о неприкосновенности послевоенных границ России.
Не чем иным, как еще одной уступкой нажиму японской стороны, стало выдвижение осенью 1996 года российским МИДом предложения о «совместном хозяйственном освоении» Россией и Японией тех самых четырех островов Курильского архипелага, на которые так настойчиво претендовала Япония.
Выделение руководством российского МИДа именно южных Курил в некую особую зону, доступную для предпринимательской деятельности японских граждан, было истолковано в Японии как косвенное признание российской стороной «обоснованности» японских притязаний на эти острова.
И.А. Латышев пишет: «Досадно и другое: в российских предложениях, предполагавших широкий доступ японских предпринимателей на южные Курилы, не было даже попытки обусловить этот доступ согласием Японии на соответствующие льготы и свободный доступ российских предпринимателей на территорию близких к южным Курилам районов японского острова Хоккайдо. И в этом проявилось отсутствие готовности российской дипломатии добиваться в переговорах с японской стороной равноправия двух стран в их деловой активности на территориях друг Друга. Иначе говоря, идея «совместного хозяйственного освоения» южных Курил оказалась не чем иным как односторонним шагом российского МИДа навстречу японскому стремлению к овладению этими островами».
Японцам было разрешено явочным порядком вести промысел в непосредственной близости от берегов именно тех островов, на которые Япония претендовала и претендует. При этом японская сторона не только не предоставила российским рыболовным судам аналогичные права на промысел в японских территориальных водах, но и не взяла на себя никаких обязательств по соблюдению ее гражданами и судами законов и правил рыболовства, действующих в российских водах.
Так десятилетние попытки Ельцина и его окружения решить на «взаимоприемлемой основе» российско-японский территориальный спор и подписать двусторонний мирный договор между обеими странами не привели к каким-либо осязаемым результатам.
Продолжение следует, следите за новостями…
Find more like this: АНАЛИТИКА
